Високосный ноябрь

Автор: Дмитрий Крамер
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слеш, Ангст, Драма, Повседневность, Ангст
Предупреждения: Нецензурная лексика, Упоминания самоубийства, Шантаж
Другие метки: Групповой секс, Конюшни, Лошади, Неравные отношения, Офисы, Сложные отношения, Служебные отношения
Размер: Макси, 242 страницы, 40 частей
Статус: закончен

Описание:
Оглянувшись по сторонам, Артур решительно перекинул ногу через перила, радуясь, что прохожих на мосту нет, не обращая внимания на то, как сзади засигналили автомобили. Боковым зрением он видел уже, как остановилась какая-то машина. Думать было некогда. Он перебрался по другую сторону ограждения. Сердце сжалось в могильном ужасе. Кто-то бежал к нему. Пара секунд — и будет поздно.
— Господи! Прости! — зажмурившись, он прошептал побелевшими губами и, разжав замерзшие пальцы, сделал шаг вперед.

Примечания автора:
Многие мои читатели очень хотели историю о Сереже из "Капкана". Вы прочтете ее в этой работе, во второй части.

Предисловие

Вернулся с неба, принес гостинцы.
Вот это людям, а это детям.
А это птицам. А это, видишь,
Себе обновку на небе справил.
Плету корзинки, конверты клею.
И умираю, и не умею…

(Веня Д`ркин)

Артур шел вдоль трассы, сжимая задубевшие пальцы в кулак, кутаясь в тонкое черное пальто. Оно не защищало от пронизывающего ноябрьского ветра. Парень был одет совсем не по погоде. Не к месту были холодные осенние ботинки, тонкие брюки и светло-коричневый шарф. Было адски холодно, но этот факт только радовал: можно было забыться, сосредоточиться на кусающем щеки морозе.

Артур будто пробирался через черный деготь густого вымерзшего воздуха к кругам света от фонарей и, добравшись до них, снова тонул в чернильной темноте. Она обволакивала старые здания без окон, разрисованные заборы, висла на бесчисленных руках скелетов — голых мокрых ветвях. Деревья трещали от ветра, чуть более жуткие, чем всегда.

Знакомая улица выглядела чужой, давила и оттесняла от окружающего мира, делая все вокруг гуттаперчевым, картонным. Будто через овраги, Артур широко перешагивал через трещины асфальта, облизывая потрескавшиеся дрожащие губы.
Идти было тяжело. Около подошв белой змеей плясала поземка — предвестница скорого снега. Дыхание сбивалось от холода.

Мимо проносились автомобили, разрывая темноту светом фар. Боже, как же зябко и темно, как криво закручены дороги и ветки, как громко гудят машины и все-таки остаются где-то там, за пределами его тропы в пропасть.
Страх окрасил мир в черно-белый. Ненависть влила в горло свинец. Ненависть пополам с трусостью.

Дорога поднималась вверх. Артур сжал зубы, безумно глядя перед собой, стараясь очистить голову от мыслей, приобрести запоздалое достоинство перед самим собой и всем этим невзрачным пейзажем промзоны.

Он домой не вернется, хотя и планировал. Сначала фантазия подсказывала сделать все в истеричной манере спятившей жертвы, отчаявшейся в своем капкане, подарив себе последнюю радость потерявшего гордость человека: насладиться предвкушением мести, плоды которой не суждено увидеть.

Он хотел запереться в ванной и там затянуть петлю на шее.

Чтобы Влад потом час выносил дверь, вызывал спасателей, полицию, грыз ногти, бесился. Чтобы краснел перед следователями, своим царьком-папашей и, заикаясь, пытался объяснить мотивы суицида коллеги, а также причину его присутствия в собственной ванной. Чтобы врал. Злился и путался.

Артур вытащил из карманов руки без перчаток и подышал на задубевшие пальцы, но от горячего дыхания стало только больнее. Он всегда одевался легко, даже не носил головные уборы. А зачем? Дом — машина — работа. Иногда спортзал, но бросил в последние месяцы. Не до него стало.

Куда идти дальше? Надо было либо забежать погреться, либо кончать все это.

Воротник из щипаной норки не спасал от холода, а подкладка из тонкой шерсти не предназначалась для подобных прогулок. Айфон давно замерз и выключился, да и не нужен он больше. Все материалы отправлены на личную почту Дениса Сергеевича. Гадкий сюрприз, который заслужили все: и генеральный директор, и Влад. Да и он сам. Что за этим последует? Артур уже не узнает, да и неинтересно.

Он шел минут двадцать. Справа тянулся серый бетонный забор, слева — трасса. Вокруг ни магазина, ни заправки. Он снова мыслями возвращался к Владу.

В последний момент Артур понял, что не хочет это делать в ванной. От мысли, что именно предатель найдет труп, стало мерзко. Надо сделать так, чтобы нашел кто-то другой. А лучше — чтобы не нашел никто. И никогда.

В голове возникла противная мысль, что его даже похоронить будет некому. Жил-жил… И что нажил? Любовника-шантажиста, которого ненавидит? Дорогое пальто с ботинками? Еще тачку. Ну и квартиру на восьмом этаже, целых сорок квадратов.

Ах да, еще его считают хорошим специалистом. Невелика честь для мужика тридцати пяти лет, если ты всю жизнь на это вкалывал.

Только завтра все сразу поймут, насколько он жалок, насколько сильно он врал, как маска, которую он носил, отличалась от его настоящего лица.

Конечно, если бы не Влад, он бы так и думал, что соответствует должности и способен решать проблемы фирмы. Фирмы, но не свои. Тут-то он и обосрался.

Зато Влад хитрая мразь. А Артур дурак, поверил в «безумную любовь», которой цена… Хотя да. Цена велика, несколько десятков миллионов. За такие деньги много кто согласится спать хоть с чертом и потом его же шантажировать.

Развратный мелкий человечишко, интриган и мразь. И ведь с самого начала чувствовал, что это за фрукт. Зачем повелся? Ошибся. А за ошибки надо платить.

Наконец-то все закончится. Артур освободится из этих тисков. Не будет тюрьмы, позора и непомерных долгов. Не будет любовника, которого он возненавидел в одну секунду. Все будет позади. Пускай сквозь боль и смерть, но что делать, если нет другого выхода? Влад точно не ждет такого поворота. Никто не ждет.

Артур дошел до моста, откуда днем открывался шикарный вид на реку. Сейчас было совсем темно, и горизонт давно потух, даже стали появляться первые снежинки. Ветер разыгрался сильнее, он трепал полы пальто, пронизывал насквозь, сбивал дыхание.

А ведь Владу хотелось поверить. Вроде и взрослый человек, но почему же от мысли, что его трахали только ради доступа к документам и манипуляций со счетами, становится так больно? Чай не кисейная барышня, чтобы плакать о потерянной чести. Неужели он такой идиот, что все-таки влюбился? Нет, Влад ему не понравился сразу. Тогда что? Желание быть нужным просто так. Хоть кому-то. Но если ты не нужен себе, то кто ж тебе спасатель? От досады и отвращения Артур с болью сжал зубы, повернулся к перилам и посмотрел вниз. Под мостом, метрах в семи, текла широкая река, берега которой обрастали первым льдом. Они были белые и выделялись в темноте.

Надо прыгать. На долю секунды Артур замер в нерешительности, представив как он падает в эту ледяную воду. Горло сдавил ужас, но ненадолго. Он в одежде, поэтому сразу уйдет ко дну. Это будет милосердная смерть. Без боли. На дне вязкой темноты.

Оглянувшись по сторонам, он решительно перекинул ногу через перила, радуясь, что прохожих на мосту нет, не обращая внимания на то, как сзади засигналили автомобили. У него было несколько секунд до того момента, как его кто-то схватит за пояс и вытянет обратно. Боковым зрением он видел уже, как остановилась какая-то машина. Думать было некогда. Он перебрался по другую сторону ограждения. Сердце сжалось в могильном ужасе. Кто-то бежал к нему. Пара секунд — и будет поздно.

— Господи! Прости! — зажмурившись, он прошептал побелевшими губами и, разжав замерзшие пальцы, сделал шаг вперед.

@темы: ориджиналы

---

О том как я поздравлял читателей

В этой жизни я ненавижу две вещи: писать письма и отвечать на них. Еще ненавижу телефонные звонки, а в мессенджерах меня устраивает когда прочитал на экране сообщение и можно подождать и ответить позже.

Поэтому предложение отправить поздравления С Новым Годом всем желающим напоминало акт мазохизма с самого начала. Я до сих пор не могу объяснить сей внезапно возникший порыв. Но прошел день-два-три, а в голове все не пропадала интересная мысль: "Бедные читатели, они меня еще и читают. Утешить как-то надо".

В общем перекрестился, и в группе опубликовал предложение поздравить всех желающих. Буковками на бумаге. Желающих набралось тридцать душ. А я... А я что? Стал делать открытки. Получалось не сказать чтобы хорошо... Ну я в конце концов автор, а не руководитель кружка художественной самодеятельности. Открытки вышли страшененькими, зато от души.

Особенно не получились бантики. Я их честно делал с помощью вилки, которая у меня потом неделю валялась на письменном столе. Нуждаясь в поддержке, я показал бантики Тайму. Говорю: "Скажут, пидор какой-то делал". Тайм кивнул: "Да уж, уебищные. Не, пидор хорошо бы сделал. Скажут, делал какой-то полупидор в полукедах". Зато бантики хорошо приклеивались.

Следующим этапом было написать поздравление. И это было самым интересным этапом. Я начал открывать все диалоги по очереди, и переходить на страницы, стараясь каждому пожелать что-то наиболее уместное. Со многими я не то чтобы знаком не был... Это были реальные страницы людей, которые никак не светились ни в комментах, ни лайками. И, подперев подбородок, я листал стену, смотрел фотки и кое-что для себя открыл.

В какой-то момент мне подумалось, что в реале меня бы эти люди не то чтобы отпиздили... Но не посчитали бы достаточно серьезным и интересным. Я в лучшие годы не был таким четким. Там и про любовь к родине, и мысли такие правильные. У кого-то очень смешные шутки, правда смешные. Я мужественно ничего не лайкал, хотя хотелось.

Грешным делом вспомнилось стихотворение Гумилева "Мои читатели". Конечно, я не Гумилев, да и императорских послов там никто не убивал (хотя последнее, может, это вопрос времени), но чувство некоторого удовлетворения и даже гордости были аналогичными.

Я подумал, что я тоже немного мои читатели. А они - немного я.

В общем, я написал поздравления, потом день (день!) убил на заполнение адресов и, сидя над этим, волей-неволей думал: "Нужно ли это вообще кому-нибудь? Кто я такой, чтобы вообще им что-то слать? С другой стороны, просили же. Наверно надо".

Когда я отправил письма, хотелось плясать. Я до последнего не верил, что смогу это сделать.

Потом я переживал что письма не дойдут. Но... Сегодня первые читатели получили поздравления. Значит, и до остальных дойдет.
И теперь испытываю даже некоторое чувство гордости. Такие дела -)

Кстати, фото открыток от первых получивших.

@темы: текущее, личное

---

о наследии

наследие...

уж не думал что когда-нибудь дойду до того что начну размышлять на эту тему.

вообще когда я читаю интервью какого-нибудь автора, и на вопрос: "нафига ты пишешь?", он отвечает: "я хочу оставить след в истории, литературе, искусстве (нужное подчеркнуть)", я искренне считаю такого человека долбоебом. сука! лучше пойди и сделай что-нибудь со своей жизнью сейчас, а не трать время чтобы тебя типа помнили когда-нибудь потом. Обои поклей, стены покрась, потрахайся, найди приличную работу. хули ты сидишь в говне и мечтаешь о каком-то там величии? ну станешь ты (ок) известным писателем. сдохнешь от голода (коронавируса, передоза), тебя съедят кошки на чердаке (в общаге, в хрущевке) где ты живешь, а миллионы несчастных детей в будущем, изучая в школе твою биографию, будут в курсе что ты был порядочной свиньей и неряхой, а еще алкоголиком и вообще соседи твой труп нашли по запаху, а менты - по наводке наркобарыг. комбо!

ну вот такой я пессимист. справедливости ради отмечу, что каждый равняет других по себе, так что подобные мысли характеризуют только меня и никого больше)).

так что к чему я?

а вот к чему.

за этот год уже два автора на фикбуке, которым еще жить и жить, умерли. авторы, которых читали, которые были в топе, один из них - в полный рост печатался и был по-настоящему успешным. 130 тыс тиража - это круто. эти авторы умерли с разницей в 3-4 месяца.

на первый раз я промолчал, а вот сейчас, узнав о смерти второго автора, решил порассуждать. не о них (царствие им небесное), а о себе. как говорится, Маркс умер, Ленин умер, и мне что-то не здоровится.

каждая смерть коллег настраивает на внутренний диалог на неудобную тему. заставляет спрашивать самого себя - "а вот ты сдохнешь, и что людям останется? тебя ж забудут завтра. и твои шедевры тоже". другой голос отвечает: "и слава богу! не дай бог такое помнить. конечно, ты старался, но тема... ну, сам понимаешь". а первый не успокаивается: "ничего ты в своей жизни не сделал. что было тебя, что не было. автор блять".

и вроде ты и пишешь не ради плевка в вечность, а потому что... а хуй знает почему. есть что сказать - и пишу.

но при мысли что скоро помирать (не скоро конечно, это рассуждения на случай вотэтоповорота), а у тебя за душой - нифига. и что с этим делать - непонятно. с другой стороны... а кто я такой, чтобы оставлять какое-то наследие? дай бог посажу дерево когда-нибудь, и то если получится. куда его сажать непонятно, не в квартире же.

умирает человек, и остаются файлы - следы его жизни, которые он сам старательно заполнял чем умел. а иногда приходят его родственники, и даже это стирают.
или все просто уходит на дно, зарываясь под слоем все новых и новых героев.
и что есть человек после этого?

@темы: мысли

---

Иная земля

Автор: Дмитрий Крамер
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слеш, Ангст, Драма, Реализм, Триллер
Предупреждения: Изнасилование, Насилие, Смерть второстепенных персонажей, Убийства, Упоминания самоубийства, Упоминания убийств
Другие метки: Персонажи-геи, Полицейские, Религиозные темы и мотивы, США, Серийные убийцы, Современность, Субкультуры, Элементы гета
Размер: Миди, 47 страниц, 12 частей
Статус: закончен

Описание:
В закрытой общине амишей все правильно и благопристойно. Чтобы так и дальше продолжалось, священник пытается уговорить тайного гея Дина жениться на какой-нибудь хорошей девушке. Однако тот безответно влюблен в мужа своей родной сестры Анжелы. Вскоре выясняется, что Анжела тяжело больна и может умереть.

1.


Святая святых — что с того, коли нет правды в ней?
Ты снова в Пути, и нет ни начала, ни края.
Командиры учили: «Всё лучшее будет потом!»
Но мы все здесь в раю, и нет иного нам рая!

Пилот, «Нет иного рая»


— Ты должен исповедаться перед общиной, — священник шел не спеша, глядя перед собой. Впереди простиралось поле, на которое ложилась простыня тумана. Его коротко стриженые волосы непослушно торчали в разные стороны, делая благочестивый вид немного смешным.
Дин знал священника с детства. И очень уважал его. Но сейчас он возражал, впервые.

— Публичная исповедь в конечном итоге приведет к избеганию* и отлучению**. Они меня не перевоспитают. И я себя не перевоспитаю.

— Но держать в секрете такое тоже нельзя, — Эдуард очень по-доброму улыбнулся, но Дин не обманывался. Стоит один раз грязный секрет предать гласности, тебя будут помнить и попрекать всю жизнь.

— Можно. Я же не собираюсь давать себе волю…

— Об этом и речи не идет. Как ты можешь даже думать об этом?! — священник остановился и посмотрел на Дина. Тот едва заметно покраснел.

— Я не это имел в виду. Я хотел сказать, что… Я проживу жизнь один.

— Это противоречит Орднунгу***, — строго заметил Эдуард, — я не понимаю, ты хочешь жить в общине, при этом уступая собственной прихоти, гордыне и эгоизму?

— Но я не могу любить женщину! Никакую! Вообще! — в отчаянии воскликнул Дин, и тут же опустил глаза, сообразив, что повысил голос на священника. Тот уставился на парня, и на его переносице образовалась морщина. Он был сильно недоволен.

— Кто еще знает о твоем секрете? — Эдуард не спеша пошел дальше. Стремительно темнело и оранжевое небо возле горизонта постепенно блекло, уступая ночной синеве.

— Люк, — тихо произнес Дин.

— А твоя сестра? Анжела?

— Тоже, — кивнул парень, — я в разное время говорил им… Ну, до того еще как они поженились.

— Во время румспринга?**** — уточнил Эдуард.

— Да, мы полгода жили в Орлеане, и я тогда сказал Люку…

— Как другу?

— Не только, — глухо произнес Дин.

— Как я понимаю, Люк не одобрил.

— Мне до сих пор стыдно, что я сказал ему, — парень не кривил душой. Он жалел о своем порыве. Потому что догадывался, что ни к чему хорошему это не приведет. И ведь все равно полез. — А Анжела знала раньше. Она и посоветовала сказать, чтобы потом вопросов не было…

— Посоветовала о твоих греховных мыслях сообщить своему будущему мужу? — Эдуард вскинул брови.

— Она хотела убедиться, что Люк любит именно ее.

— И он действительно любит именно ее, — кивнул священник.

— Да, к счастью. — Дин через силу улыбнулся. Он знал, что врет себе, но сказать иначе, конечно, не мог.

Поднимался ветер, деревья пропадали в сгущающейся темноте. Эдуард задумчиво брел по проселочной дороге, явно не замечая, что наступает ночь. Задумчивый, потрясенный. Для него не было секретом, что с Дином что-то не так. Но, видимо, он до последнего надеялся, что тот, как дитя, как Адам до вкушения яблока, не знает свой стыд, свою похоть. А он знал. И пускай он обещал бороться и вытравлять ее из себя, эта черная дыра в парне оставалась.

— Я не знаю, сколько тебе придется молиться, чтобы Господь тебя простил. Каждый твой день — грех. Да и по-хорошему тебе у нас делать нечего… — в темноте лиц уже было не различить, но Эдуард услышал сдавленный вздох и поспешил добавить. — Нет-нет, я не говорю, что ты должен уйти. Но тебе надо измениться. Ищи девушку, женись. Господь сказал: «Плодитесь и размножайтесь». В конце концов, тебе уже двадцать три. Посмотри на сестру. У нее скоро появится ребенок, а она младше.

Дин не ответил. Потому что не знал, что на это можно сказать. Впереди была тьма, такая же густая, как эта августовская ночь. И он не знал ни одного способа найти хоть какой-нибудь источник света.

Уезжать не хотелось. Он не видел своей жизни без общины, в которой вырос, в которой были самые близкие и родные люди. Их поселение насчитывало всего полсотни домов, оно было небольшим по меркам амишей и закрытым.

Иногда Дин думал о том, что на самом деле всех любит, как свою семью. Не зря же изначально в США приехало всего-то около двухсот «швейцарских братьев», от которых и произошли все амиши. Это было похоже на сотворение мира. И по сути, наверно, им и являлось. Мир амишей был внутри другого, развратного и враждебного. И только греховное притяжение к Люку убивало эту благодать, эти по-настоящему высокие чувства.

Дин никогда не думал, что хочет от своего друга детства, как видит их любовь. Он ее никак не видел, да и признался в тот день только потому, что это чувство кипело внутри, кипело по-доброму, оно просилось, требовало выхода. Хотелось обнимать Люка, целовать его тонкие губы, высокие скулы и огромные серые глаза. О другом Дин никогда не думал, не смел. И все позывы плоти воспринимал как что-то постыдное, нашептанное дьяволом.

Поэтому он испытал настоящую боль, когда это глупое признание обернулось крахом дружбы. Люк был разочарован, озлоблен и… испуган. Они больше не ходили вместе на рыбалку, не болтали о пустяках. Их связи оборвались и больше так и не восстановились. К чести Люка он не стал делиться секретом Дина, так что эта тайна так и оставалась тайной, пока члены общины не стали замечать, что по неизвестной причине Дин до сих пор не женился, и даже не увлекся ни одной из девушек.

И тогда за дело взялся священник. А Дин… Дин не умел обманывать. А теперь оказался в окончательном тупике. Еще до недавнего времени он надеялся, что сможет прожить свою жизнь в одиночестве и труде, одним глазом наблюдая за Люком, просто радуясь за его счастливую жизнь. Радуясь и завидуя. Но нет.

Что будет дальше? Избегание, отлучение. Или, пока не поздно, попытаться жениться. Но зачем ломать жизнь себе и невинной девушке?

Попрощавшись, Дин побрел к дому, невольно раздумывая о своей судьбе, находя, что в ней как-то мало справедливости. Да, он любил сестер — Анжелу, ту самую, на которой женился Люк, и малышку Мэри. Последней было четырнадцать. Их должно было быть больше, только мать умерла, не успев родить. Дин ее помнил, только со временем почему-то мама в его памяти стала приобретать черты Анжелы. Наверно, они действительно похожи. Только нет портрета, чтобы сравнить. У амишей не принято фотографироваться.

Двадцать три… В общине это слишком много для человека, который еще не женился. Люди косятся, не понимают, что с ним не так? Дину стало жутко от мысли, что все может вылезти наружу.

Он зашел в дом и, не зажигая керосиновую лампу, засобирался спать. Подъем с рассветом, надо успеть отдохнуть. Его домик был достаточно холодным, но опрятным. И очень маленьким, всего-то для одного-двух людей.

Отец жил в соседнем доме, со своей новой женой, которая родила ему пятерых. Мэри помогала за всеми ухаживать, но с мачехой отношения не сложились. Так бывает.

Дин разделся и лег на старую дубовую кровать, укрылся, но сон не шел ни в какую. В голове всплывали воспоминания, когда он жил в Орлеане. Почему-то вдруг подумалось, что, может, оно не так плохо, уйти из общины? Но тогда он никогда не вернется. А человеку надо куда-то возвращаться.

Сколько Дин себя помнил, в общине никогда ничего не менялось, да и не должно меняться, таковы традиции. Возле поля уже пятьдесят лет стоит все та же однокомнатная школа, где учился он, учились родители, дедушки и бабушки. Возле реки раскинулось кладбище, и его видно из каждого окна каждого дома, которые жмутся друг к другу, будто им не хватает места. Днем в них никого не бывает — все работают в поле, дети учатся, а совсем крохи проводят время в специальном доме малютки. Так проще для всех, иначе не выжить.

В общине пользуются только повозками и трудом лошадей, плугом и ручными инструментами для хозяйства. И только последние лет десять разрешили провести электричество, но только в подворье, ни в коем случае не используя его дома. Правда, часть жителей все равно против. Но если и это запретить…

Использовать рабочий инструмент в работе все равно удобнее и быстрее. Это раньше детская смертность была высокой, а сейчас… Людей все больше, а надо строить дома и амбары, чинить телеги и повозки, попадающие в бесчисленные ДТП.

Да сколько всего надо! А накормить всех?

Амиши не пользовались социальной помощью государства. А их община и вовсе не пускала властей на свою территорию. Они причисляли себя не просто к «старым амишам». В этом ответвлении традиции чтились сильнее чем в прочих.

Никто ни разу не был в больнице или в полиции, хотя официально к ним был прикреплен шериф, с которым виделся только епископ, чтобы подать списки родившихся и умерших — для отчета перед властями округа. Если шериф спрашивал о причинах смерти, ответ был всегда один и тот же: «По воле Господа». Этого хватает. В общине нет преступлений, а если что-то и происходит, то все решается внутри.

Самое страшное, что может случиться с амишем — это избегание. Если старейшины и епископ вынесут такое наказание, то это грозит полным одиночеством: даже за стол с тобой никто не сядет, не заговорит, не прикоснется. Ведь вокруг тебя темнота, в которой обитают демоны. Таково поверье. Если кого-то наказали, то это страшно и для преступника, и для всей общины.

Хуже только отлучение.

Дин боялся одиночества, и при этом знал, что сам навлекает его на себя. И, возможно, отлучение — это вопрос времени. Он ни на что не надеялся, только молился, чтобы Бог избавил его от страсти к Люку. Он обещал себе, что больше никогда не влюбится в мужчину. Не посмеет.

Не проходило и дня, чтобы Дин не перечислял в голове девушек общины, пытаясь ответить на вопрос: кого бы он хотел видеть своей женой? Но скромные, одетые в темно-серые платья и белые чепчики амиши не привлекали его. Тогда он стал выбираться в город, по делам. Он поглядывал на свободно гуляющих длинноволосых девушек, в коротких юбках и открытых маечках. Но не испытывал ничего, кроме досады и стыда за них.

Зато когда ему попадались парни, с широкими плечами, покрытые татуировками, с щетиной на острых скулах, Дин густо краснел, чувствуя смущение перед ними, боясь оглядываться и не находя в себе силы не смотреть.

Чем же был хорош Люк? Люк был мужественен и добр. Дин был уверен, что добр. А еще он был своим, родным, не страшным.

Но теперь это не имело значения. Тем более после того, как Анжела вышла за него замуж. А теперь, когда под тяжелой юбкой просматривался живот, и вовсе мыслить о чужом муже было кощунственно.

Примечания:
*Избегание — вид наказания, при котором члены сообщества ограничивают все контакты с нарушителем, чтобы посрамить его и указать на ошибочность его пути.

**Отлучение — полное прекращение контакта с человеком и изгнание его из общины.

***О́рднунг (нем. Ordnung) — религиозные правила жизни, принятые у амишей и меннонитов старых порядков.

****Румспринга — подросток в возрасте от 14—16 лет и до того момента, когда он сделает окончательный выбор: принять крещение и стать членом Церкви амишей либо покинуть общину амишей.

@темы: слэш, оридж

---

Свершилось!

О боги ада! Неужели я смог зайти на дайрики?

Три месяца (ТРИ!!!) я перебирал по 20 раз все возможные пароли и все внезапно оказывались неверными. Парадокс, блин. И все-таки я это сделал. Кстати, это уже второй раз такая ситуация, да.

Ну, раз я тут, хочу сообщить что на фикбуке ведется выкладка работы "Високосный ноябрь" ficbook.net/readfic/9877330

Даже имеется визуализация:

большие картинки

Артур:


Влад:


Жанры: русреал, драма

Также позже выложу еще оридж (полностью).

@темы: оридж

---

Догоняя волны. Круг для двоих

Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: G
Жанры: Джен
Размер: Драббл, 3 страницы
Описание: Все рассказы начинаются смертью. Иногда ею и заканчиваются, иногда нет.
Это сборник ориджей, не связанных друг с другом. У них есть только одна общая черта. Здесь все происходит за чертой жизни или вокруг смерти.

Примечание: пока это первый драббл

Забавно осознавать, что жизнь и смерть мало отличаются между собой. При иных обстоятельствах я бы даже наверно их перепутал. Верно говорили древние: нет смерти, есть жизнь вечная и все такое. Люди делятся на две категории: на тех кто по одну сторону, и кто по другую. Сторону жизни. Им не пересечься, но это и не надо.

Я не знаю сколько мы здесь. На том свете, который для нас «этот», время ведет себя как безумный шляпник: то бежит, то стоит, то тянется. А вообще тут вечная весна (она же осень) и вечные пять часов дня, с редкими вкраплениями ночи.

Чаще всего тут ненастная погода: серые тучи, ветер. И всегда тусклые лампочки. Что в фонарях на улице, что в комнате или коридоре. Кстати две лежащие в углу черные собаки — наши Лайза и Рита. Я даже не хочу знать, как они вдвоем оказались в мире мертвых. Мысли о переходе всегда неприятны, даже если речь и не о тебе.

В нашем мире существует ряд обязательных правил. Выходишь, закрывай за собой каждую дверь. Здесь много дверей. Из комнаты, из квартиры, из коридора, из подъезда. Ключей, правда, нет. Мы эти двери закрываем не потому, что огораживаемся друг от друга. Мы так не даем случайным живым попасть к нам.

А как живые мечтают об этом! Кто-то из праздного любопытства, кто-то — потому что очень скучает по близкому человеку. А близкий человек запирается на несколько замков.

Вы думаете, нам легко видеть, как вы к нам ломитесь? Мы же тоже скучаем. Очень сильно. Нам тоже хочется обняться, поговорить, узнать как дела. Но стоит приблизиться, как мы пачкаем вас своей мертвой энергией. И вы после этого заболеваете, или попадаете в опасные ситуации. Даже можете умереть.

Вот вы думаете, что заразились каким-нибудь коронавирусом потому что пообщались с заболевшим соседом. Но это не так. Кто-то мертвый прикоснулся к вам, или просто неудачно приблизился. Или забыл закрыть дверь, и вы вошли в его жилище, а оно оказалось пропитанным черной энергией.

Нас невозможно вернуть к живым. А живых отправить к нам — проще простого. Особенно если они сильно скучают или тоскуют. И нет, никакого наказания за это нам не будет, если мы случайно кого-то перетянули на свою сторону. Но, поверьте, спешить к нам не надо. У нас не так весело как может показаться. Это вечность. Слово такое. Вечность. Вдумайтесь. Вот вы живете в «дне сурка», а он никогда не закончится. Вы не уедете в гости к маме, или отдыхать в Турцию. Вы никогда не переедете в другой город.

Смерть гораздо дольше жизни, еще насладитесь ею.

И никакой великой тайны у нас нет. «Рай», а он же «ад» — это место, поразительно похожее на то, где вы жили до этого. Вот она квартира, вот улица и парк. Иногда к этому примешиваются места из других городов, только в шаговой доступности. Что-то типа «личного Парижа». Все в радиусе пяти-десяти километров. Дальше не уйти, хотя не особенно и хочется.

Мы никуда не стремимся, никуда не спешим. И вот странно! Эта бесконечность и серость не кажется невыносимой. Не даром говорят, что мертвые «покоятся». Мы действительно покоимся. Нам больше не о чем переживать. Все что мы тут делаем — сродни рисованию по воде. Не оставляет никакого следа.

В жизни гораздо больше развлечений, чем в смерти. Больше загадок. А у нас загадок нет. Все становится понятным, прозрачным и, чтобы как-то скоротать время, мы подглядываем за живыми, да общаемся с мертвыми.

Я знаю, что рано или поздно вы нас забываете. Потому что у вас жизнь. У вас постоянно появляется что-то новое. У вас впереди — горизонт бесконечности. И граница его — ваше настоящее. А у нас — наоборот. От нашего настоящего горизонт уходит в огромное кладбище. Все что появляется в нашем мире — это старое, это то, что отжило. Оно знакомо, понятно и предсказуемо. Потому что замерло в своем развитии. Клетки больше не делятся, сердце — не стучит, жизни нет. Есть только бестолковое движение, но мы не думаем об этом. У нас свои развлечения.

Между прогулкой под тусклыми фонарями мы подглядываем за теми кого любим. Кто остался там. В какие-то моменты нам кажется, как будто вы просто где-то в другом городе, и всегда можно приехать погостить. Мы вас видим как вы видите блогеров в видеороликах соцсетей, мы смотрим на вас как на фотокарточки, окутанные густым туманом. Мы не подходим близко и не наблюдаем долго. Мы знаем, что однажды вы окажетесь среди нас. И также будете смотреть на живых. А с нами будете общаться как в жизни. Как будто ничего не произошло.

Я не знаю, уходим ли мы куда-нибудь. Но в моем окружении нет никого, кто бы умер раньше ХХ века. Значит, наверно, все-таки уходим. Я понятия не имею куда, и что с нами случается. Я не думаю о будущем, я привык к вечности.

Как я тут оказался? Да еще со своим парнем? Я не помню. Получается, что погибли мы вместе. Да еще и с собаками. Сгорели мы что ли? Или ДТП? А может, кто-то умер первый, а второй за ним последовал? Мы совсем не помним. И не пытаемся вспомнить. Нам не надо.

Раз в пару дней я развлекаю себя тем, что играю на сцене любительского театра. У нас вечная постановка, «Макбет». И я в главных ролях. Почему ролях? Первый день я играю самого Макбета. Во второй день — его жену. Мне нравится перевоплощаться. Нравится ходить то в плаще, с мечом в руках. То в шикарном бархатном платье до пола, изображая безумие. Игра в образы меня отвлекает, создает иллюзию жизни, иллюзию впечатлений.

А вечерами я сижу в обнимку со своим парнем, в нашей полутемной комнате и подглядываю за матерью. Кажется, прошло совсем мало времени, но я ее вижу все хуже. Она стала меня забывать. И это меня нисколько не расстраивает. Боль близких не делает нас сильнее. Единственное что меня гложет, это то, что я так ничего в жизни и не сделал. Жил и думал, что оставляю хоть что-то. А оказалось, что я пустоцвет. И ничего не исправить.

Я больше не могу принести пользу, не могу ничего изменить. И ведь казалось бы, я очень много работал, у меня были друзья… Но на деле, сидя в своем крохотном мирке, я только теперь осознаю, как же это было ничтожно. Но даже сейчас, будучи мертвым, я понятия не имею, что же надо было делать. И как жить правильно. Я не жил правильно или неправильно. Я жил бессмысленно, и поэтому у нас нет солнца. Но нам комфортно и тихо.

Так проходят день за днем, а я неумолимо дожидаюсь своих друзей. Таких же. Живших без смысла, без пользы. О которых забудят также быстро, как и обо мне.
И когда они появляются, мы гуляем по полю и разговариваем как ни в чем не бывало.

Я не знаю, как мне отсюда выбраться. А может, я просто не хочу? Со мной рядом любимый человек, мои собаки, я играю в театре и гуляю по привычным мне местам. Так надо ли что-то менять в моей вечности?

---

О "Раскаленной планете"

Не планировал ничего писать в дневнике, но тут пришел отзыв на "Раскаленную планету", очень хороший отзыв. И тут до меня дошла одна простая вещь.

смотреть отзыв

В "Планете" есть три основные линии: любовная, социальная (восстановление привычной жизни после катастрофы) и религиозная. Так вот, эту самую религиозную линию мало кто заметил. Хотя мне казалось, что это самое основное и самое элементарное. Да и что греха таить, я сам упирал именно на нее. Ну и что в итоге? Человек второй раз прочитал текст и тогда только понял что к чему. И низкий поклон, что понял.

Я же дополню: церковь, которая в первой главе, и церковь, которая в последней - одна и та же. В первой главе на момент повествования ее физически УЖЕ нет. Она затонула, но существует в полуязыческих пугающих легендах как символ смерти и наказания. И в таком виде она имеет едва ли ни большее значение, нежели если бы осталась на месте. И когда герой прикасается к кресту, собственно, и начинается повествование. Он запускает конец мира.
А в последней главе - ее ЕЩЕ нет. Но тоже имеет такое же важное значение, только со знаком плюс. И касаясь ее фундамента, он запускает возрождение мира.

Нет физического здания ни в том, ни в другом случае, но если в начале церковь существует в прошлом, то в последней главе она существует в будущем. И при этом качественно влияет на настоящее. Вот такое кольцо. Я думал, скажут - пошленько. Но фишку заметили единицы, все увлеклись любовной линией и строительством нового мира.

ЗЫ
Кстати, с удивлением заметил что набралось 500 подписчиков. Не ожидал. Вздрогнем!)

---

Раскаленная планета

Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: NC-21
Размер: Макси, 267 страниц, 67 частей
Статус: закончен
Жанры: Hurt/Comfort, Ангст, Выживание, Драма, Научная фантастика, Повседневность, Постапокалиптика, Психология, Экшн
Предупреждения: Underage, Беременность, Глобальные катастрофы, Кинки / Фетиши, Нецензурная лексика, Би-персонажи, Любовь/Ненависть, Маленькие города, Первый раз, Подростковая влюбленность, Разница в возрасте, Россия, Русреал, Современность, Элементы гета

Описание:
Терзаемый чувством вины из-за гибели жены и любовника, Владимир планирует бежать из страны. А семнадцатилетний Дима, после ссоры с матерью-сектанткой, впервые оказывается предоставленным самому себе. Что может свести абсолютно разных людей? Только апокалипсис.

(Дима, "Раскаленная планета". Художник - Алиса Лиса)

@темы: слэш, ориджиналы, NC-21

---

в моменты неистового самобичевания, которые происходят из раза в раз (что в принципе не такая уж и редкость, и не только у меня, но и у окружающих, ибо это нормально, нормально до самой беспросветной пошлости), я начинаю понимать, что я как личность не имею никакого значения в принципе. да и вообще не затем придуман.

это не кокетство, как можно подумать.
значение личности переоценено.
и мое нежелание обожествлять ее - это не вопрос добра и зла. не вопрос ума или глупости. да и хорошо это или плохо тоже значения не имеет. личность - это одежка - роскошная или не очень. иногда несуразная или очень бедная.
если из человека вычесть личность, остается душа и призвание. а это - то самое зерно. самое важное что есть.
в мире людей важна личность, в мире Бога - душа.
я бы даже сказал что личность - инструмент души. люди умирают, Бог - вечен. что важнее?

в иные моменты хочется сесть без сил и начать размазывать по морде сопли. не потому что ветер дует в лицо, иногда даже с мелкими камушками.

как будто кто-то выпихнул меня на планету, наделил неким набором качеств, заточил под определенные вещи. и даже наградил легкой формой странной прозорливости. и зря думают, что если твоя чуйка работает лучше чем у среднего человека, это прекрасно. нескромно угадывать чужие тайны, да еще и не всегда понимая, что делаешь.
да и человек не должен выделяться. выделяться страшно.

я воспринимаю поставленную задачу как инстинкт. птицы летят в нужную сторону - на юг, а я...
я отплясываю поставленную программу и не могу перестать это делать. потому что это единственное, для чего создан.
и не стоит меня любить. я меньше всего этого достоин.

я вижу в себе только один плюс. у меня не возникает вопросов, что надо делать. у меня вообще нет никаких вопросов относительно себя. меня как ребенка водят за руку. кто водит? Он водит.

когда я до конца использую вложенный ресурс, я всего лишь выполню поставленные задачи.

@темы: мысли

---

Раскаленная планета

Начал публиковать на Фикбуке новую работу, макси "Раскаленная планета"

ficbook.net/readfic/7779097

Автор: Дмитрий Крамер
Соавтор: wasted time
Бета: arc en ciel
Рейтинг: NC-21
Жанры: Слэш, Ангст, Драма, Экшн (action), Психология, Повседневность, Hurt/comfort, Постапокалиптика, Первый раз, Любовь/Ненависть
Предупреждения: Нецензурная лексика, Underage, Кинк, Беременность, Смерть второстепенного персонажа, Элементы гета
Размер: планируется Макси, написано 2 страницы, 1 часть
Статус: в процессе

Описание:
Терзаемый чувством вины из-за гибели жены и любовника, Владимир планирует бежать из страны. А семнадцатилетний Дима, после ссоры с матерью-сектанткой, впервые оказывается предоставленным самому себе. Что может свести абсолютно разных людей? Только апокалипсис.

@темы: слэш, ориджинал, NC-21

---

Спасенный в Чикаго

Автор: Дмитрий Крамер
Соавтор: Айяна
Бета: arc en ciel
Фандом: Революция
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слеш, Романтика, Драма, PWP, Hurt/comfort, AU, Любовь/Ненависть
Предупреждения: OOC, ОМП, Смерть второстепенного персонажа
Размер: Мини, 16 страниц, 3 части

Описание: Майлз Мэтисон спасает симпатичного паренька.

@темы: фанфик, слеш

---

Портрет Аделаиды

Автор: Дмитрий Крамер
Бета: arc en ciel
Рейтинг: NC-17
Жанры: Фемслеш, Романтика, Флафф, PWP, Учебные заведения, Исторические эпохи, Первый раз
Предупреждения: Underage
Размер: Драббл, 3 страницы, 1 часть

Описание:
Строгий английский женский колледж, юные прекрасные создания, субботнее утро...

@темы: ориджиналы, фемслеш

---

Зимний Старец

Автор: Дмитрий Крамер
Бета: arc en ciel
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Романтика, Фэнтези, Экшн (action), Hurt/comfort, Мифические существа
Размер: Мини, 15 страниц, 3 части
Статус: закончен

Описание:
Откуда пришла Стефания никто в деревне не знал. Бабки поговаривали, что она из племени драконов. Будто на голове у нее два маленьких отростка, всегда спрятанные под платком. Долго судачили о Стефании, а потом как-то очень быстро к ней привыкли, будто она всегда жила здесь, в скромном домике на опушке леса. И всегда лечила и колдовала.

Ссылка: ficbook.net/readfic/7642599

@темы: ориджиналы, гет

---

Новогодний экспресс

Автор: Дмитрий Крамер
Бета: arc en ciel
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Юмор, Мистика, Экшн (action), Психология, Songfic, Мифические существа, Дружба
Предупреждения: Нецензурная лексика
Размер: Мини, 21 страница, 1 часть

Описание:
В Новогоднем экспрессе до славного города Устюга едут шпион, доктор наук, учитель музыки, мальчики-близнецы, харизматичный проводник и очень ответственный начальник поезда. А раз в год, накануне праздника, в одном из купе просыпается волшебное зеркало - портал в зазеркалье, где уже который год злая ведьма дожидается жениха.

Примечания автора:
Работа написана для моба vk.com/wall-97046385_121972
Группа Анти-Клаб vk.com/anticlab
Начальник поезда - Петр Арнольдович (Па) и проводник - Артемий Ильич (Ворчун) - админы Анти-Клаба, которых я сделал персонажами моей небольшой новогодней сказки.
Песня: Конец Фильма - Французский Фильм

Ссылка: ficbook.net/readfic/7346029

За арт спасибо Лии Князевой! vk.com/liya_soul

@темы: ориджиналы, джен

---

След игуаны

Автор: Дмитрий Крамер
Рейтинг: NC-17
Жанры: Ангст, Драма, Психология, Повседневность, Первый раз
Предупреждения: Нецензурная лексика, Кинк
Размер: Мини, 22 страницы, 5 частей
Статус: закончен

Описание:
Когда мелкие и крупные неприятности сваливаются на твою грешную голову, на какую авантюру только не согласишься...

1

Игорь Караваев курил одну сигарету за другой, стараясь скрыть мрачное состояние духа. Обычно у него это получалось, но в этот раз настроение было совсем отвратным. И все-таки он улыбался и кивал информатору, с которым встречался примерно раз в месяц, когда приезжал из своих многочисленных командировок.
Владислав Сергеевич — шестидесятилетний хозяин заводов, пароходов, ресторанов и эскорт-агентства — любил средиземноморскую кухню, приятную компанию и мстить своим многочисленным врагам. Как паук в центре своей огромной, запутанной паутины, он попеременно дергал за ниточки, сливая нужным людям нужную информацию, которую до этого успешно покупал у других. С Игорем его связывало многолетнее плодотворное сотрудничество. Как журналист, Караваев знал все, что и где происходит, потому что сам был таким пауком, только собирал информацию для агентства, в котором работал. И лишь в последний год Игорь увлекся зарубежными командировками, поэтому его полезность для бизнесмена стала неуклонно снижаться.
Владислав Сергеевич ровно дышал к алмазным шахтам в Центрально-Африканской Республике, слабо интересовался миграционными проблемами в Венесуэле и его совершенно не волновал гуманитарный кризис на Гаити. В отличие от Игоря, который то и дело мотался между континентами. Правда, не всегда успешно.

— Как там говорят в Латинской Америке? — бизнесмен откинулся на спинку кресла, щурясь на журналиста. Он был уже достаточно выпивший, однако Игорь прекрасно знал, что Владислав Сергеевич всегда контролировал свои слова и мысли. — Поговорка про Мексику…
— Мексика так далека от Бога и так близка к Америке, — ответил Караваев и сделал глоток пива.
— Точно, — кивнул бизнесмен, — так ты в Мексику ездил?
— В Венесуэлу.
— В Венесуэлу… — Владислав Сергеевич задумчиво закивал, — носит же тебя по свету. Так что ты там делал? Опять спасал каких-нибудь гиеновых собак, или по работе?
— Гиеновые собаки водятся в Африке, а не в Южной Америке, — Караваев посмотрел в кружку с пивом. — Я репортаж снимал, о миграционном кризисе.
— А что с лицом?

Игорь сдавленно вздохнул. Рассказывать двадцать пятый раз что с лицом ему надоело. Каждый раз все слушали, сочувственно вздыхали, а потом начинали смеяться. А журналисту смешно не было. Но и послать информатора он не мог.
— Это осколком отрикошетило, — Караваев залпом допил остатки пива и отставил кружку в сторону. Официант тут же убрал ее.
— Осколком?
— Осколком стекла. Извините, — Игорь повернулся к официанту и негромко произнес: — Коньяка принесите.
— Какого? У нас есть… — начал было парень, однако закончить фразу не успел.
— Любого, — перебил его журналист и снова повернулся к Владиславу Сергеевичу. Тот смотрел с интересом.
— Так что произошло в Венесуэле?

— Я снимал репортаж о массовом переселении жителей из Венесуэлы в Колумбию… Ну и поселился в комнате, в небольшой деревушке… — Игорь усмехнулся и отвел глаза. Его щека от скулы до подбородка была заклеена пластырем. Караваев не боялся испортить внешность, но сам факт того, что он попал в такую ситуацию, его злил и расстраивал.
— И что произошло в этой деревне?
— Да глупость, — Игорь перевел взгляд на Владислава Сергеевича. Тот замер, держа в руке бокал с белым вином.
— Мне из тебя каждое слово вытягивать?
— Да ничего особенного не произошло! Я вышел утром из дома, уже был на крыльце, когда услышал выстрелы. Только успел упасть мордой вниз, как пули разбили окно, стекла вдребезги, вот осколок и полоснул, — в этот момент официант поставил перед Игорем пузатый бокал и коньяк.

— А кто стрелял? — полушепотом произнес бизнесмен и подался вперед.
— Полусумасшедший дед, муж бабки, у которой я койко-место на ночь снял, — в тон ответил журналист и, налив себе коньяка, залпом его выпил и заел салатом.
— А за что?
— Да ни за что! Он по игуанам стрелял, а меня просто, блять, не заметил! — горячо произнес Караваев, но тут же заметив, что матюкнулся, поспешно добавил: — Извиняюсь.
— По кому стрелял? — сдержанно уточнил Владислав Сергеевич и отодвинул бокал в сторону. Его серые глаза заинтересованно заблестели.
— По игуанам. Ящерицы такие, крупные. Они их едят. Обед он добывал. А так как бухой был, то…
— Перепутал тебя и ящерицу?
— Типа того.

Как Игорь и ожидал, бизнесмен откинулся на спинку кресла и рассмеялся. Журналист же, с трудом сдерживаясь, налил себе еще коньяка. Все шло к черту, а что было делать, неизвестно. Видя, что собеседник не разделяет веселья, Владислав Сергеевич успокоился и, проведя рукой по коротко стриженым седым волосам, вкрадчиво поинтересовался:
— Шрам останется?
— Да плевать на него, — Игорь покачал головой, — я пока падал, камеру разбил. А она триста тысяч стоит. Так что… Теперь ближайшие пару месяцев я проведу в Москве…
— А ты хотел поехать в этот свой африканский заповедник?
— Хотел. Но денег теперь нет, — Игорь налил еще коньяка и снова выпил. Делать вид, что настроение хорошее, уже не было смысла.
— А разве камера не была застрахована?
— Не была… — Караваев покачал головой. — Если вы не против, давайте сменим тему. Вы мне вряд ли поможете, а жаловаться я не люблю. Как дела в бизнесе?

Владислав Сергеевич тонко улыбнулся и понимающе кивнул.
— Неплохо, хоть и не без проблем, — мужчина взял в руку бокал и сделал небольшой глоток, — парни из агентства совсем обленились.
— Так бывает? — Игорь жевал салат, слушая без особого интереса, скорее, из вежливости.
— Бывает… Есть хороший клиент, а никто к нему ехать не хочет, — бизнесмен театрально развел руками.
— Стоп-стоп, вы сейчас же не про показы, да?
— Нет, не про показы… — негромко отозвался Владислав Сергеевич.
— То есть речь идет об оказании интимных услуг? — Игорь нахмурился.
— Все верно. Ты же не маленький.
— И парни-модели не хотят обслуживать какого-то мужчину?
— Не хотят к нему ехать, — покачал головой бизнесмен.
— Почему? Платите мало?
— Не знаю, иногда одна встреча доходит до пятидесяти тысяч. Как с этим клиентом. Но… Им проще два раза сходить к кому попроще, а не к нему.
— Он извращенец? — Караваев налил себе еще коньяка и опрокинул его одним махом, а затем, насмешливо улыбаясь, добавил: — Не верю, что у этих шалав хлеб тяжелее моего.
— Ну не скажи. С игуаной там, конечно, никого не перепутают, но, знаешь ли…
— На хую тяжело скакать?

Журналист уже выражался матом. В этот раз он напился, и ему было плевать. Жуя салат, он смотрел на бизнесмена с некоторой долей ненависти, даже ему самому непонятной.
— Надо скакать на хую у любого. И у того, кто не нравится, тоже, — наставительно сообщил Владислав Сергеевич. — И не показывать, что ты там сам себе думаешь.
— Господи, да я каждый день этим занимаюсь! Только не буквально, а фигурально. Улыбаюсь, в глазки заглядываю, — Игорь понимал, что говорит вовсе не то, что следовало бы. Но то ли алкоголь так на него подействовал, то ли причина крылась в общем раздражении, но Караваев и не думал останавливаться, — всем! Кого ненавижу, в том числе. Так мне надо материал сделать, а им что? Поскакал и пошел.
— Иногда и самому надо поработать. В активной позиции.
— И это проблема? Знаете, когда очередной ваш работник будет рассказывать, как же тяжело залезть на клиента, расскажите, каково в Центрально-Африканской Республике бегать с фотоаппаратом от банды террористов, которые тебя заподозрили в шпионаже против владельцев алмазной шахты! И что у меня зарплата за эти приключения, извините, гораздо ниже их дохода.
— Тебе же это нравится. Вот рассказал и сразу гордость за себя, да? — бизнесмен подмигнул и чуть наклонил голову в сторону.

— Гордость? Мне не нужна за себя какая-то особенная гордость. Я делаю, что делаю. Это по-своему тяжело и опасно, в отличие от ваших… Пахарей гостиничных коек.
В голосе Караваева сквозило нескрываемое презрение.
— Ты зря недооцениваешь их работу. Им тоже не сладко. Думаешь, просто так им такие деньги платят?
— Потому что мордочка смазливая. И мораль где-то на уровне подвала.
— Не ожидал, что ты ханжа.
— Я не ханжа! Это здравый смысл! — Игорь уже не ел. Он с вызовом смотрел на бизнесмена, искренне не понимая, почему тот с ним не соглашается.
— Смазливые мордочки у половины Москвы, а проблемы с моралью у каждого первого. Однако ты сам попробуй встать на их место! Взвоешь.
— Я, да на их место? Проще всего приводить аргументы, которые далеки от реальности.
— Почему далеки? Пойди да съезди к тому клиенту, от которого они все шарахаются. Слабо?

Караваев сфокусировал взгляд на собеседнике. Хотя журналист и был сильно пьян, всю дикость ситуации понимал отчетливо.
— То есть… вы мне предлагаете обслужить какого-то мужика?
— Все правильно. Это же ерунда. Ты свои деньги добываешь потом и кровью. А я предлагаю тебе заработать легкие деньги, — Владислав Сергеевич вскинул брови и театрально улыбнулся.
— Я задницу никому не подставлю.
— А тебе и не надо. Клиенту нужен мужчина, а не мальчик. Ну ты понял, о чем я. Я тебе даже больше скажу. Он не будет знать тебя в лицо, а ты — его. Потому что на тебе будет маска без прорезей для глаз.

Возникла пауза. Игорь налил себе еще коньяка, но пить не спешил. Он молча смотрел на заляпанный пальцами бокал, на дне которого застыла янтарная жидкость. Наконец, бизнесмен нарушил возникшую тишину:
— Страшно?
— Что страшно? — журналист нагло посмотрел на собеседника, — трахнуть с закрытыми глазами какого-то мужика? Да я бы и так зажмурился.
— Во сколько оцениваешь свой контакт с этим человеком?
— Вы сейчас серьезно?
— Куда уж серьезнее…
— Мне тридцать семь, у меня ободранная рожа, и я не в самой лучшей физической форме. Не тяну я на элитную шлюху, — Караваев покачал головой.
— Твое лицо он не увидит, на тебе будет маска, которую сможет снять либо он, либо я. Но не ты. А остальное… С клиентом надо говорить. Ты не красавчик, это даже не оспаривается, но… В данном случае, важно не это. Надо играть в Шахерезаду. Расскажи ему про боевиков в Африке, про игуан в Латинской Америке… Только один вопрос, с потенцией у тебя как?

В ответ Игорь подался вперед и угрожающем шепотом произнес:
— Прекрасно. Или проверить хотите?
— Не хочу. Так на какую сумму ты согласен?
— Мне плевать. Не знаю. Но не ниже, чем получают ваши шлюхи.
— Пятьдесят за час, который ты там пробудешь. Ты же не профессионал, а обычный человек. Моральная компенсация, по дружбе.
— Ага, по дружбе… — Караваев выпил еще коньяка и почувствовал, что напился так, как давно не напивался.
— Но! До клиента выше пояса дотрагиваться нельзя. Это железное условие.
— Это еще почему? — журналист прищурил глаза и ухмыльнулся.
— Такое его желание. Это к вопросу, почему услуги моих мальчиков стоят так дорого. Личная жизнь клиента — не тот предмет, который должен тебя интересовать.
— А может, мне еще на одной ноге стоять, как цапле?
— Если клиент захочет, то придется. Так ты уже все, спекся? — в голосе бизнесмена прозвучало ехидство. — Поубавилось уверенности?
— Не поубавилось. Выебать пидараса за полтинник? Тоже мне проблема. 
С жопы все одинаковы.
— Только проверь себя на ЗППП. На это у тебя есть четыре дня. Сам понимаешь, дело ответственное. Мало ли, кто у тебя там был в твоей Африке…
— Да если бы кто был…
— Так по рукам? — бизнесмен протянул ладонь и Игорь с вызовом пожал ее.
— По рукам.

@темы: ориджиналы

---

О плагиате

Моя творческая жизнь складывалась таким образом, что к тому факту, что мои работы растаскивают по электронным библиотекам и публикуют без указания авторства в группах я потихоньку привык. Есть авторы, которые с этим борются, но я человек ленивый, поэтому только отслеживаю. А в последнее время и это делать перестал.
Но интуицию не пропьешь. И вчера ночью меня торкнуло погуглить себя любимого.
Погуглил. И открылась бездна.

Какой-то мудак завел аккаунты на мое имя и стал публиковать работы. Мои и чужие. И переписываться от моего имени.

litnet.com/dmitrii-kramer-u1518871 (выпилили)
www.surgebook.com/Karmen/books/all
knigilub.ru/new/avt/56083.html
Фанфикс: fanfics.me/ftf344342 (часть работ удалили)

Я еще могу понять когда человек присваивает чужое творчество, но вот подставлять меня как автора, на пустом месте поганя репутацию - это подлость высшей категории.





В подборке "моих" работ оказалась автор Это Хорошо, Джин Соул, Luchien. и еще человека три минимум. Правда, некоторые работы ворюге понравились больше остальных, поэтому, например, "Судьбе вопреки" Это Хорошо повторяется на нескольких ресурсах. И все под ником Дмитрий Крамер.



Я не сразу понял, чем мне грозит такая подстава. Сообразил через час, когда сошла первая волна мата. Стравливание с авторами, которым такой "подарочек" радости не принесет, сплетни, грязь.



А еще вероятная попытка подзаработать, публикуя за деньги тексты других авторов от моего имени.



Я начал писать жалобы на сайты.
Литнет (к слову, платный ресурс), удалил аккаунт сразу. А с остальными возникли проблемы.



Сайт surgebook на мою просьбу забанил не ворюгу, а... меня. Так что на аккаунт мне теперь не зайти, а плагиатор прекрасно себя чувствует, даже подписался на меня, дабы быть в курсе событий. С совестью у человека все в порядке. Не мучает, ввиду отсутствия.



Это Хорошо закидывает жалобами сайты, и я очень надеюсь, что, может, у нее получится с этим хоть что-то сделать. Я очень благодарен ей за то, что она все правильно поняла, особенно после того как мне прилетели тапки от автора Luchien., которая меня с порога обвинила в воровстве.



Я очень надеюсь на вашу информационную поддержку, дорогие друзья. Если увидите, что меня полоскают, будто я что-то у кого-то украл - отправляйте человека на эту страницу.

---

кто такая муза

любому творческому человеку когда-нибудь приходили в голову такие вопросы: кто такая муза? почему одни могут писать много и хорошо, другие просто много, третьи - хорошо и редко, а четвертых - большинство? от чего это зависит?

я тоже думал об этом, и у меня есть версия. версия шизофренична, но как автор, который хотя бы на фб имеет сомнительную известность, имею право сказать, опираясь на личный опыт.
вы, наверно, заметили, что есть категория людей, которые талантливы... ну, скажем, практически с рождения. он еще под стол пешком, но уже "мое пузо хочет арбуза" - это я про пушкина, например.

бывает, что талант чуть позже проклевывается, но все равно прет так, что дух захватывает. и человек-то ебанашка, и туповат, и чмошненький, а такой продукт выдает, что хочется обнять, прижать к себе и кормить до конца жизни.
ну и почему те, кто может и умеет хорошо писать (я сейчас про литературу, ибо остальное я так не изучал), так редко бывают нормальными в других областях?
то лох, то мудак, то вообще повесился. а иногда и все вместе.

а дело вот в чем. помимо бешеного трудолюбия (это обязательный фактор) есть такая вещь, как...
назовем его подселенец.
некто, кто диктует.
существо из потустороннего мира.
чертик, а у кого-то и нет.
сущность, которая выбирает себе жертву, человека, которому будет сливать образы.
за это сущность жрет тебя. но ты компенсируешь поедание своей энергии тем, что тебя любят читатели. они дарят тебе лучи добра, свою любовь. и это не дает загнуться.

вот эта сущность и есть муза. она может говорить целые строчки, стихи, например. а может просто гонять перед глазами образы, как мультик, и ты с трудом не врезаешься в стены.
а еще внимательно следишь за скоростью при вождении, потому что киношка как бы не заканчивается. да, я так однажды очухался, что еду под 160 и не вижу дороги. я даже не заметил как разогнался.
эти образы надо слить, иначе больно носить в себе это. и ты пишешь.
пишешь, киношка идет. в конце ты подыхаешь. когда она написана.
и вроде доволен, а ощущение, что тебя все это время ебли во все дыры. ни энергии, ни сил. пуст и нормален.
проходит время. и опять.

у каждого своя муза. есть добрые, есть злобные, есть совсем неадекватные. есть те, кто всегда рядом, есть более сильные или слабые. моя муза - сильная и злая. но я совру, если скажу, что мне это не нравится. я в курсе, что в некоторой степени одержим. нет, если на меня плеснуть святой воды, я коростой не покроюсь.
но я не нормален. и все, что у меня получается, все что нравится вам... это и я, и не совсем я. я лишь живой проводник. но проводник в целом неплохой, хотя здоровье с трудом позволяет все эти радости.

можно ли избавиться от подселенца? да. он может и сам отходить на какое-то время, если видит, что ты не вытянешь его шепот. ждать какое-то время. но если ты хороший донор, никуда он не денется.

а может и уйти, если увидит того, кто подходит больше.
от меня мой никуда не уйдет, скорее уж в могилу загонит. но я знаю, что я не лучше и не хуже всех остальных. просто я на это согласился. и если ты осознаешь, что гуляешь рядом с бездной, на прочие вещи просто похер. я мало чего боюсь. хотя могу быть дико взвинчен.

я не боюсь показаться хуже чем я есть, проще или глупее. для таких как я есть прекрасное слово: ебанутый. в него входит все: (не)контролируемые галлюны, неуемный пиздеж, желание нарваться, отсутствие границ, тормазов, нелогичность и бешеное вдохновение. ты не думаешь над имиджем. даже ставя себе рамки, в какой-то момент ты очухиваешься далеко за их пределами. не думаешь а надо ли писать то или это. ты вообще не думаешь. ты видишь что-то, и ты не можешь перестать видеть.

иногда видишь то, чего нет и быть не может. в небе - цветы или космический корабль, или египетский храм. ты не больной психически, ты ебанутый. в пределы наибольшего вдохновения ты боишься самого себя. что сдохнешь из-за глупости, из-за того, что слишком тесно. и оно вырывается.
и при этом ты знаешь, что ты - лишь проводник. и сегодня - ты, а завтра сущность тебя или бросит, или убьет. и кто-то займет твое место.

@темы: мысли

---

"Поздно, Адель!"

Оридж "Поздно, Адель!" завершен.
ficbook.net/readfic/7085651
Детективная история, про следователя, писателя и маньяка. Русреал переплетаются с событиями столетней давности. Немного мистики и ужасов. И любви, конечно)))

Рисунок от Катерины Витт - Слава (писатель)

@темы: ориджиналы

---

о кремации

как человек по жизни циничный и мрачноватый, хочу поделиться одним наблюдением относительно такой щекотливой темы, как захоронение. мысль пришла ко мне спонтанно, где-то месяц назад. не то чтобы я умирать собрался, но так как все мы смертны, нет ничего плохого порассуждать об этом.

а натолкнул меня на подобные размышления поход на кладбище. да, друзья мои, я достиг того возраста, когда уход за могилами родственников лежит на моей совести, и разделить это бремя может только тайм. хотя они ему никто, естественно.
в этот раз я пошел один. был пригожий выходной денек, я шел по кладбищенской дорожке, лениво поглядывая на новые могилы. кладбище растет быстро. и тут я увидел оградку размером метр на метр. дальше - еще одну. подошел поближе. могилы свежие - в первом случае - девушка, до 30 лет, во втором, кажется, парень, тоже молодой. урны с прахом, значит. такого на этом кладбище я еще не видел. а кладбище я это знаю... лет 25 точно. из своих-то 30. неслабо, да?

так исторически сложилось, что с детства каждое воскресенье на погост меня водили дедушка и бабушка. на это уходило целый день. мы посещали моего дядю - их сына. он погиб в 1991 году, в 29 лет. так себе история, я вам скажу. как ни странно, я его помнил, живым, и похороны помнил. но сейчас не об этом.

каждое воскресенье, в любую погоду, в любое время года мы шли на кладбище. и я невольно наблюдал все метаморфозы. сначала ряд, где был похоронен дядя, был крайним. я помню, как под памятник пытались запихнуть его портрет. мой дядя был красивым парнем, военным, чекистом, просто картинка. бабушка постоянно сажала цветы ему на могилу, которые стабильно выкапывали - крали.

иногда наше посещение совпадало с чьи-нибудь похоронами. рос второй ряд, очень быстро. и рядом с дядей появилась могила еще одного парня, ровесника. он не был таким военным-офигенным. средненький. я был тогда разочарован, что не ровня. но что поделать, мне было семь лет, хули я понимал в этой жизни? помню, что из-за новой могилы работники кладбища глиной запачкали памятник дяди и помяли цветы. бабушка ругалась, а я подумал, что покойный, хоть и страшненький, вряд ли виноват в этом всем.

потом появился еще один ряд. молодых было много. в те времена мне это казалось нормальным. это сейчас я понимаю, что это пиздец какой-то и что 90-е - страшное время. а тогда те несчастные, которые теперь младше меня, были для меня ого-го взрослыми.

на их могилы - этих, молодых, приходили в первые годы, много и часто. сажали цветы, вырывали сорняки, оставляли конфеты. теперь - нет.
к половине покойников переселились родители. как к моему дяде - бабушка, его мать. парень, который сосед, лежит, правда, в полном одиночестве. его перестали посещать еще до нулевых. там вечный бурьян.
с моими такой херни не происходит, в смысле бурьяна. вот только кроме меня - энтузиаста, никто годами на могилу не ходит. дядя, кстати, перед смертью оставил потомство, но у потомства другие проблемы, так бывает. раньше еще приходил его друг, но уже лет семь как перестал. кто знает, где он?

а ведь дядю хоронили с помпой, шиком и такой кучей народу, что закачаешься. кгбист, а хули?
сколько лет надо, чтобы никто не пришел даже в памятные даты? в день рождения, годовщину смерти или на родительский день? двадцать пять для дяди. бабушку забыли тоже быстро, почти сразу. я не буду про ненужный пафос, что она много сделала всем, была любима и все такое. просто факт.

эти мысли пришли как-то сами собой. я стоял, смотрел на колосящийся бурьян вокруг и подумал. нахуя? нахуя этих молодых было хоронить? почему не кремировать? вот к этому, забытому родичами, лет 10 никто не ходил. а сколько ему еще лежать так? пока христос второй раз не спустится?

я бы на законодательном уровне запретил хоронить всех погибших до 35 лет. или даже до 40. только кремировать.
в закапывании нет смысла. если человек умер рано, то даже если и оставил детей, они его тупо не помнят. а родители... после смерти ребенка жить долго и счастливо довольно проблематично. либо родитель быстро загибается, либо переключается на что-то другое. но постоянно страдать не очень приятно и, наверно, не нужно. а это я еще молчу сколько стоит место на кладбище в москве и области, памятник и все остальное. зачем? чтобы через какие-то сраные 10-20 лет про могилу все благополучно забыли? и лежать, чтобы на тебе бурьян колосился, забивая выгоревшие на солнце пластмассовые цветы???

в тот же вечер я поделился своими наблюдениями с таймом. он и сам думал также как и я. в итоге мы договорились, что когда кто-то из нас умрет (особенно если рано), никакого гробозакапывания. только кремация. кстати, там можно в десятку обойтись, и это очень даже гуд.
когда умрет второй, уже пусть дети стараются, кремируют. ну а потом, если они будут умничками, то развеют наш прах на княжеской горке в новгороде. тайм говорит, что это красивое место. а мне не так важно. я в этом не принципиальный.

@темы: мысли

---

"Поздно, Адель!" арт и рисунки

Только дописываю ориджинал, но читатели уже радуют.
Спасибо, друзья!

Работа "Поздно, Адель!"
Мистический триллер в безжалостном русреале. Маньяк, следователь, писатель, жестокие убийства и... договор с дьяволом.
ficbook.net/readfic/7085651


Автор Penelopa Odiseevna

Автор Ирина Салко

Автор Ирина Салко


Автор Katzchen

Автор Katzchen

@темы: ваше творчество