Трущобы рабочих районов

[Дмитрий Крамер]

Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Детектив, Психология, Даркфик, POV
Предупреждения: Смерть персонажа, Насилие, Изнасилование, Секс с несовершеннолетними
Размер: Миди, 33 страницы
Кол-во частей: 15
Статус: закончен

Описание:
- Как снял? - Мальчишка с нездоровым интересом меня разглядывает, явно не веря такому повороту событий.
- Я проститутка, уже два года, - Я опускаю глаза и сжимаюсь, чувствуя, как по лицу предательски текут слезы, - Я отношусь к разряду самых дешевых проституток Лондона, я работаю в трущобах, на улице, там и обслуживаю клиентов, вместе с другими, такими же как я. За услуги получаю две монеты. Одну отдаю сутенеру, на вторую покупаю еду. Так вот, твой дядя меня снял и спал со мной.

Глава 1
Ненавижу Лондон, и если мне повезет второй раз народиться на свет божий, то я бы желал оказаться в любой другой точке мира, в другое время, в иную эпоху. Но я не верю в чудеса, я грешен, и бог в следующей жизни пришлет меня сюда же. Господи, ну почему я не солдат на войне? Я бы погиб как герой, мое имя напечатали в газетах, а на небе мне бы дали местечко в раю, где всегда была бы еда и конфеты. Вы ели когда-нибудь конфеты? Я ел, один раз... Как же вкусно. Я часто думаю о конфетах, но у меня нет даже крыши над головой, у меня нет ничего, кроме обносков и маленького секрета в кармане. Знаете, что это за секрет? Железный согнутый гвоздик, на счастье.
Мне тринадцать. Я мог бы работать на фабрике гуталина, но в одиннадцать лет я повредил руку. На меня упала железная полка. Какое невезение. Да, я не видел белого света, и работать по четырнадцать часов было тяжело, но я хотя бы мог себе позволить кусок хлеба каждый день и, представьте, один грошик оставался. Я помню, мне всегда нравилось теребить монетку в кармане. Я чувствовал себя богатым с этой монеткой. Я мог ее не тратить, и ходить с ней, как богатые ходят с большими кошельками.
После того, что произошло на фабрике, моя правая рука почти не двигается и часто болит. Я пытался попрошайничать, но мне посоветовали другой способ заработка. Взрослые с презрением это называют детской проституцией. А я? А я никак не называю, просто стою с другими пацанами на нужном углу, и когда какой-то мною интересуется, мы отправляемся в тупик, куда никто не ходит. Там не светят газовые фонари, туда не выходят окна. Идеальное место, чтобы потратить десять минут и пару грошовых монет случайному прохожему. Иногда я думаю, что этот чертов тупик - это символ моей жизни, где темно, грязно и холодно.
Я снова туда иду, а сзади плетется мужик в приличном черном пальто. Он не первый раз тут, знает что-как. Примелькался. А вот он тупик, в наличии грязный матрас, которым редко пользуются и нечто наподобие стола. Я молча спускаю брюки, нагибаюсь и ложусь грудью на деревянные доски. Так удобнее, чтобы не упасть. Мужчина трогает рукой мою промежность, затем медленно входит в меня. Мне уже давно не больно. Меня трахали как угодно, чем угодно, в любой позе, предметами, в рот, в задницу. Мне попадались извращенцы, каких мало. Я привык. Все эти клиенты... Одно серое лицо в пальто, с тростью, немое, безликое. Все слились во что-то одно. Мне плевать, кто сзади. Я просто дожидаюсь, когда он кончит, кинет пару монет на стол и уйдет. А я натяну брюки и снова вернусь на угол. Там отдам одну монету Джимми - нашему сутенеру, а на вторую куплю корку хлеба и буду ее есть, глядя на дождливое небо Лондона. Я когда-то слышал, что есть любовь. Я не верю в это. Наверно, я окончательно опустился. Я потерял ориентиры, мне не за что зацепиться, хотя... Всё-таки есть. Последнее, что дарит хоть какие-то впечатления. Белый особняк через два квартала. Там каждую ночь светят фонари, там работают слуги в чистых фартуках и живет мальчишка, как я... Думаю, мы погодки, только у него еще всё впереди, а у меня всё закончилось, так и не начавшись.
Его зовут Стефан, я услышал однажды, как его окликнула мать, и теперь я знаю его имя. Знаете, я часто с ним мысленно разговариваю. Сижу на углу на противоположной стороне улицы и мысленно к нему обращаюсь. У меня нет друзей. Только он... Хорошо, что он обо мне не знает. Ему было бы противно меня увидеть.
Сегодня я снова пришел сюда. Я уже выучил, знаю, что в это время он откуда-то возвращается домой, и я могу его рассмотреть совсем близко. Вот он идет, пальто сидит на нем как влитое, блестящие ботинки. Нет, я ему не завидую, не желаю зла. Просто, глядя на свою одежду, я сотый раз себя спрашиваю, почему я родился от матери-проститутки, которая в вечных запоях и не помнит, что я есть у нее? Почему я так беден? Ведь я ни в чем не виноват и, клянусь, я был бы для Стефана самым лучшим другом. Я ведь не хуже тебя, Стефан... Был не хуже. А сейчас. Я грязный, и мне никогда не отмыться.
Стефан... Знаешь, быть может, скоро, я перестану торчать тут. В моем тупике начинает гореть земля под ногами. Я не боюсь, я слишком слаб, чтоб бояться. И слишком обречен. Сегодня утром в тупике нашли Алекса. Он повел туда клиента, но не возвращался часа два. Сутенер пошел проверить, что происходит...
Знаешь, ему было одиннадцать, хороший мальчик. Тихий, молчаливый, с вечной грустной улыбкой на лице. Мы не дружили, но почему-то мне грустно от того, что он умер. Хотя... Это и хорошо. Я бы предпочел, чтобы нас, бездомных мальчишек, еще в младенчестве топили бы, как котят, когда мы ничего не можем понять, когда не так больно. Но так никто не поступает, нас обрекают на страшную жизнь... И не менее страшную смерть.
Его тело было изуродовано. Живот и грудь искромсали ножом, отрезали член, располосовали горло и руки. Убийца издевался над ним. Кончал в него и резал. Мне жаль бедного Алекса, но еще больше жаль себя. Кто был убийцей? Придет ли этот маньяк снова? А я всё равно буду работать там, у меня нет выхода. И мне жаль себя не потому, что я хочу избежать смерти... Теперь я буду бояться. Бояться каждого клиента. Помимо бедности и голода в мою жизнь ворвался страх. Но я не хочу об этом думать, пока я тут...
Стефан, как хорошо, что ты не знаешь, что такое бывает. Расскажи мне, как ты живешь? Я видел, у тебя маленькая сестричка, на ней всегда такие красивые платья. А каждое утро за завтраком вы пьете молоко. Я уверен, знаю! С булочками белого хлеба... Знаешь, я постоянно хочу есть. Но я не завидую тебе. Точнее, завидую, но не так, как мог бы. И я думаю, что хорошо, наверное, что есть мальчики, которые живут, как ты. Потому что жить, как я нельзя, это невыносимо.

@темы: слэш, ориджиналы

Comments

[Дмитрий Крамер]

Глава 2
Мой друг прошел мимо меня по тротуару, перешел дорогу и скрылся в белом особняке с колоннами. Навряд ли он еще появится. Пора идти, но я не хочу. Я бы и жил тут, как собака. Ну почему я не собака? Меня бы могли там прикармливать, и я в ответ мог бы служить ему. Я бы сторожил этот дом! Глупые мечты.
Дверь открывается и оттуда выходит Стефан. Странно, пальто расстегнуто, видно, он его просто накинул на минуту. Интересно, куда он собрался. Переходит дорогу... И идет в мою сторону. Черт, этого не может быть. Я опускаю глаза, боясь на него взглянуть, надеясь, что он пройдет мимо. Но он останавливается напротив меня, а я сижу, не в силах поднять голову. Как странно. Мне сейчас больно на него смотреть, как больно смотреть на солнце.
- Как тебя зовут? - его голос ровный, почти без эмоций. Я поднимаюсь с земли, всё еще опустив глаза, чувствуя, будто виноват перед ним. Хотя... Виноват. Он не должен видеть такое убожество, как я, - Не бойся, ты чего. Так как тебя зовут?
- Кристофер, - я с трудом поднимаю глаза, еле сдерживая дрожь в руках и ногах.
- Я тебя вижу тут каждый день, - Стефан замялся, а я отвел глаза.
- Простите...
- Нет, я всё понимаю, - Он запускает руку в карман и достает несколько монет, протягивает их мне. Милостыня, - На, возьми... Я видел, у тебя еще что-то с рукой.
Господи, тут столько... Этого хватит на конфеты. И на долю секунды я начинаю думать о том, что если завтра меня убьет этот маньяк, то сегодня я хотя бы съем конфету. Тогда и умирать не жалко... Но эта мысль вспыхивает как молния и исчезает. Я смотрю на ладонь с милостыней, потом на лицо Стефана.
- Мне не надо, спасибо, - слова даются с трудом, но я произношу их, - У меня всего хватает... Все есть, - мой голос с трудом не срывается на глухое рыдание, но я себя сдерживаю, как могу. Затем достаю из кармана монету, что заработал сегодня и кладу на ладонь Стефано, - Видишь, я могу себе позволить так же дать тебе милостыню. А мне давать милостыню не надо... Я зарабатываю, - мой голос срывается и я отворачиваю лицо. Да, я зарабатываю. Хорошо, что Стефано не знает как.
- Ты что, ненормальный? - мой друг явно разозлен, что я не принял его милости. Я кусаю губу, чтобы не заплакать, затем поворачиваюсь к нему спиной и бегу, лишь слышу его голос, - Кристофер, стой... - Но я бегу. Квартал за кварталом, не разбирая дороги. Затем заворачиваю в какой-то переулок, туда, где нет никого и падаю на колени, обнимая фонарный столб. Наконец можно плакать. Я не могу понять, почему мне так горько. Что такого сказал мне Стефано? Ведь он хотел мне помочь... Милостыней... Он, сам не зная, разбил последнюю мою мечту, мой воображаемый, светлый мир, где мы друзья. Пускай это была глупая блажь, которая кажется смешной и наивной, но я так любил об этом мечтать. А теперь я лишился его как собеседника. Я попрошайка, проститутка, калека. И он, сам не зная, мне об этом напомнил...
- Эй, мальчик! - Я поднимаюсь, передо мной мужчина лет тридцати с похотливым лицом, - Я тебе суну в две щели. Сколько возьмешь?
- Три монеты.
- Ладно, давай... - он облокачивается о стену и расстегивает брюки. Я привычным равнодушным жестом достаю его полувозбужденный член и начинаю делать то, что привык годами. Мой рот и язык ласкают головку, потом губы сжимаются и я с усилием вбираю орган в себя. Раздается стон, и мужчина опускает руку мне в волосы, подбадривая. А я продолжаю.
Я отсасываю, но мои мысли снова со Стефаном. Хотел бы я ему сделать такое? Если бы он попросил, я бы это делал ему постоянно. Но мне хочется просто его слушать, смотреть на него. И в моих мыслях нет ни капли секса. Хотя я и думаю, что он очень красивый.
- Спусти брюки, - голос клиента заставляет меня как будто проснуться. Я выпускаю член изо рта, поднимаюсь и делаю всё, что говорит незнакомец, - А теперь обопрись руками о стену и нагнись, - Мужчина в меня плавно входит. А я снова хочу мысленно уплыть от действительности, но мысли о Стефано меня больше не посещают. Клиент делает жесткие толчки, ускоряясь, а я чувствую прилив жуткого волнения, если не страха.
Что-то не так... Я пытаюсь понять, что. Анализирую как можно быстрее. Итак, незнакомец. Походка, жесты, лицо, одежда. Он сытый, сдержанный, похотливый, богатый. Очень богатый. Зачем он тут? Есть же приличные салоны с мальчиками... Может, он просто любитель острых ощущений? Что еще? Он меня спросил, сколько я стою. Откуда он знал, что я шлюха? Наугад спросил? Или давно приметил? Это не тот квартал, где можно купить такие услуги. Что еще? Одежда... полы пальто. Внутри что-то блеснуло. Боже... Какой я баран! Мои ноги начинают дрожать. Я пытаюсь вслушиваться, что делает клиент за спиной. Вот он отпустил мои бедра, но еще слишком глубоко внутри, чтобы я повернулся. Что делать?!
- Меня сейчас стошнит... - Я делаю звук, похожий на рвотный позыв, член молниеносно из меня выходит, я резко поворачиваюсь и встречаюсь глазами с мужчиной. Он растерянно на меня смотрит, я быстро натягиваю на себя брюки, когда замечаю, что в его руке блестнула сталь.
- Ах ты... - Он понял мою хитрость. Мне конец. На мгновение приходит мысль, а может, не надо сопротивляться? Ведь он сейчас меня быстро убьет, и мне больше не придется голодать и заниматься проституцией. И стыдиться этого. Но перед моими глазами встают лица мальчишек, с которыми я работаю. Они не такие, как я. Они смеются. Даже имея кусок черствого хлеба, они не унывают, они хотят жить. Я всё равно скоро подохну, не важно от чего, так может, попытаюсь хотя бы сбежать от этого маньяка? Я ведь единственный, кто теперь знает его в лицо.
Мужчина заносит надо мной нож, но я выворачиваюсь и бью его здоровой рукой в пах, затем падаю на четвереньки, пытаясь убежать, но он хватает меня за ногу, тихо воя от боли.
- Мелкий подонок, - Я второй ногой бью его по лицу, но он уже очухался от первого удара и, хотя и выпускает мою ногу, кидается на меня и снова заносит нож, который я пытаюсь удержать, но тщетно. Он опускает нож к горлу, но я из последних сих отползаю дальше, и он оставляет на моей груди длинную глубокую царапину. Моя и без того потрепанная одежда теперь в крови и восстановлению не подлежит. Но я сейчас об этом не думаю. Рядом со мной небольшой булыжник, до которого я могу дотянуться. Он моя последняя надежда на отсрочку в места вечной охоты. Булыжник опускает ему на голову, и он с воем укатывается в сторону, держа руками кровавую рану на макушке. Я подымаюсь и, теряя по пути кровь, бегу, прихрамывая в свой притон. К Джимми. Мне больше некуда бежать, а Джимми... Он мне окажет первую помощь не из жалости. Просто он не настолько расточителен, чтобы позволить умереть такой хорошей шлюхе, как я.

[Дмитрий Крамер]

Глава 3
- Так какой он? - вокруг койки, где я лежу, скопились все мои коллеги, вместе с Джимми, - Опиши внешность как можно четче.
- Ростом как я, темные волосы, пробор, глаза карие, тонкое лицо, длинный тонкий нос, соколиный, что ли. Глаз один чуть больше другого, тонкие губы, большая челюсть. Телосложение скорее хрупкое, - мою рану зашивает нанятый Джимми врач. Стежки грубые, но какая разница?
- Все услышали? - Джимми, долговязый сутенер с появляющейся залысиной, поглядывает на мальчишек...
- А я видел его! Это с ним шел Алекс, я вспомнил, - это Томми-ромашка, один из самых младших шлюх. У него неприятный тонкий голос.
- А что ты раньше не говорил? Когда я спрашивал, у всех отшибло память, с кем он ушел...
- Да все его со спины видели, а я как раз возвращался на угол, когда с ними встретился. Просто я не понял, что это и есть убийца. Я же не знал, в какое время Алекс ушел с ним.
- Ладно, принято. Девочки, вы узнаете маньяка, если увидите? - Джимми оглядывает толпу.
- Да... - раздались голоса.
- Что будете делать?
- Как вы сказали. Отвлекать, а кто-то побежит за полицейским, кто-то за вами...
- Молодцы. Это в ваших интересах, соблюдать бдительность. А Кристофер молодец. Он проведет этот и следующий день в постели, еще два дня сможет пооколачиваться без дела. Хлеба я тебе дам. А потом за работу.
- Три дня, это мало... - произносит врач, зашивающий мне рану. Я с интересом на него смотрю, понимая, что ему невдомек, что при иных обстоятельствах меня бы заставили работать уже сегодня.
- Док, я уважаю ваше мнение, - сутенер оскаливается, как собака, - Но у нас тут свои правила.
- Джимми... - я не хочу продолжения этого разговора и пытаюсь сменить тему, - Мне он разрезал рубашку, она непригодна.
- Это проблема. Теперь будешь работать на рубашку. Или украдешь ее, - Джимми направляется к двери, теперь уже обращаясь к мальчикам, - За работу...
Все выходят, кроме доктора. Он смотрит на меня с сочувствием, так что мне становится неуютно. Я ненавижу, когда меня жалеют. Но жалость в глазах этого старика не выглядит так отвратительно.
- Кристофер... Я принесу тебе рубашку. У меня есть старая, которая мне не нужна.
- Правда? - я не верю своему счастью, это ведь почти чудо! - Вы мне дадите рубашку?
- Да, - теперь я вижу, как неловко доктору, он почему-то опускает глаза, - А что с рукой?
- На меня два года назад упала железная полка, на фабрике.
- Тебе помощь оказывали?
- Да... Ну... это... - какая к черту помощь? Перевязали и выгнали
- У тебя был перелом, - доктор щупает мне руку, отчего я морщусь от боли, - И он зарос неправильно. Тебе надо ее сломать снова и вправить. Я могу это сделать.
- Я тогда не смогу работать несколько месяцев... - я мотаю головой и поворачиваю лицо к стене, - Спасибо, доктор. Вы добры ко мне... Но не стоит стараться. Всех всё равно не спасете. Рубашка, которую вы мне дадите, это уже много.

[Дмитрий Крамер]

Глава 4
Это странно, слоняться по городу, не думая о том, чем будешь ужинать. Но Джимми меня накормит, а у меня в запасе еще два дня, два волшебных дня, когда мне не придется видеть клиентов и удовлетворять их. А еще на мне новая рубашка, что заставляет меня улыбаться впервые за многие недели.
Я еле передвигаю ногами, но я иду. Конечно, к тому самому белому особняку с колоннами. Я не могу не следить за ним и за Стефаном, вот только теперь я спрячусь. Жаль, что нельзя быть невидимым. Я снова сажусь на землю, за кустами, теперь я уверен, что мой друг не найдет меня, не увидит, и можно спокойно о нем мечтать. Тело по-прежнему болит, но это ничего, не страшно.
- Подумай о поездке в Шотландию, у тебя два дня, чтобы уговорить мать, - до меня доносится обрывок разговора и в этот момент мимо меня проходит Стефан и... тот самый изверг. Меня передергивает. С трудом сдерживаясь, чтобы не выскочить из своего убежища, я их провожаю глазами до входа в особняк, где этот тип запускает руку в волосы Стефана, на прощание трепет его, как меня пару дней назад и, не скрывая похотливого взгляда, идет дальше по тротуару. А Стефан начинает подниматься по лестнице.
Мой друг, какая Шотландия? Я вскакиваю и, не давая мальчику подняться по лестнице, настигаю его, бесцеремонно хватая за рукав.
- Стефано... - я с трудом сдерживаю волнение, понимая, что я не должен был его касаться и спешно отдергиваю руку, - Стефано...
Мальчик молча на меня смотрит, потом, на манер всех аристократов, делает вид, что абсолютно не понимает, кто я и что могу от него хотеть. Безошибочный трюк, позволяющий поставить на место любого собеседника, абсолютно не напрягаясь. Но сейчас этот трюк не пройдет. К черту гордость.
- Стой, это важно...
- Если вы о своей монете, то моя служанка через минуту вам ее вынесет... - Я пропускаю это мимо ушей. Милый Стефано, я знаю, что я ничтожество, не пытайся убеждать меня в этом. Я снова хватаю его за руку, не давая уйти, - Не ходи никуда с этим человеком. Он убийца...
- Что? - мальчик поворачивается, и на его невинном лице я читаю явное недоумение, - Что ты несешь?
- Выслушай меня, Стефано, не тут... Отойдем в сторону.
- Ладно. Я тебя слушаю.
Мы отходим за угол, и я сбивчиво пытаюсь объяснить, что этот мужчина опасный маньяк. Но Стефано нужны факты.
- У него свежая рана на голове...
- Откуда ты знаешь?
- Я сам ее нанес, когда он пытался меня убить...
- Бред какой-то... Ладно, пошли в мою комнату, через черный вход. Улица не место для разговора.
Я смотрю на его лицо, не веря, что он зовет меня внутрь особняка. Такого просто не может быть... Но Стефано кивает головой и идет, покусывая ноготь большого пальца. Мы заходим через черный ход и вскоре оказываемся в комнате мальчика, никем не замеченные.
- А теперь рассказывай полностью, что ты знаешь, - подросток садится на диван и жестом показывает мне сесть в кресло напротив. Я растерянно смотрю на шикарную обстановку комнаты, сжимаясь и понимая, что сейчас, чтобы Стефано мне поверил, мне нужно раскрыть себя, всего. Свой образ жизни, ответить на все его вопросы... Хотя... Это мне стыдно рассказывать, а для него я всё равно пустое место, ничтожество. Мой принц, моя радость, мой друг... - Так как ты встретился с моим дядей? Почему ты думаешь, что он убийца?
- Это твой дядя?
- Двоюродный брат матери. Ну так что?
- Он гей, снимает в бедных рабочих кварталах мальчиков, а потом их убивает, страшно уродуя...
- С чего ты решил, что это именно он?
- А он... - Я честно пытаюсь собраться с духом, чтобы сказать, как есть. Но эти чистые глаза, и я, как же трудно сказать простую фразу... - Он снял меня...
- Как снял? - Мальчишка с нездоровым интересом меня разглядывает, явно не веря такому повороту событий.
- Я проститутка, уже два года, - Я опускаю глаза и сжимаюсь, чувствуя, как по лицу предательски текут слезы, - Я отношусь к разряду самых дешевых проституток Лондона, я работаю в трущобах, на улице, там и обслуживаю клиентов, вместе с другими, такими же, как я. За услуги получаю две монеты. Одну отдаю сутенеру, на вторую покупаю еду. Так вот, твой дядя меня снял и спал со мной.
Я несколько секунд смотрю на Стефана, который сидит на диване, поджав под себя ноги и смотрит на меня расширенными от удивления глазами, затем отвожу взгляд. Наивный мальчик, он и не знал, что такое бывает.
- Ты спишь с мужчинами за две монеты? А дом у тебя есть?
- У меня есть только я и моя одежда. Я бездомный... Так бывает, Стефано, - я поднимаюсь с кресла, понимая, насколько я грязный для этой чистой комнаты ребенка. Ведь он еще ребенок, а я старик... Я чувствую себя старым.
- Садись, что ты встал?
- А ты уверен, что ты сядешь после меня на это кресло? - я не смотрю на мальчика, пытаюсь продолжить разговор и не могу ничего придумать.
- Кристофер... А почему ты тогда не взял эти монеты? Тебе нравится спать с мужчинами?
Я отрицательно мотаю головой, не в силах объяснить, какой для меня это ад.
- А почему ты не взял деньги? Из гордости? Я ведь давно тебя приметил, что ты каждый день сидишь там....
- Нет... Понимаешь, - голова начинает кружиться и я сажусь на пол, - Я не из-за милостыни сюда приходил.
- А зачем? - Я поднимаю глаза на Стефана, - Я просто... просто хотел тебя видеть. Мне так нравилось на тебя смотреть. Просто, не подумай ничего такого... И когда я на тебя смотрел, я забывал о своей настоящей жизни.
- Как это, забывал? - мальчик садится рядом со мной на колени и смотрит на меня в недоумении, а я плачу, как ребенок и рассказываю ему то, что обещал держать глубоко в себе.

[Дмитрий Крамер]

- Я думал о том, как ты, должно быть, счастлив... Ты живешь в теплом доме, у тебя красивая одежда, есть мама, маленькая сестренка, ты каждое утро пьешь молоко с булочками, и что у тебя тепло и никогда не хочется есть, - я закрываю лицо руками, - ты меня никогда не поймешь, и это ничего... Я с тобой мысленно разговаривал, ты был моим мысленным другом. И знаешь, мне так нравилось видеть, что ты сыт и в безопасности, и что есть в Лондоне люди, которые никогда не познают то, что доводится терпеть мне.
Я чувствую его теплые руки на своих плечах и сжимаюсь еще сильнее, но он меня обнимает и утыкается лицом мне в плечо.
- Зачем ты меня обнимаешь? Я же грязный, - в ответ Стефано всхлипывает и прижимается сильнее. Я поглаживаю его, понимая, почему он плачет. Ему меня жаль. Он добрый и чистый. Теперь мне надо успокоиться и взять себя в руки.
- Тише, тише...
- Кристофер, прости, что я такой...
- Какой?
- Богатый...
- Так это же хорошо, Стефано... - я грустно улыбаюсь, - Ты не виноват, что родился таким, как и я не виноват, что бездомный. Это жизнь...
Мальчик отодвигается от меня, внимательно смотрит, затем резко встает и выскакивает из комнаты.
- Я знаю, ты ведь хочешь есть, - с этими словами он выбегает из комнаты, оставляя меня в одиночестве. Я, наконец, успокаиваюсь. Черт, ведь я не для этого тут, чтобы плакать. И хотя я думаю, что не надо было доводить до слез себя и ребенка, я чувствую, нечто похожее на счастье: тепло. Стефано, спасибо, что согрел мне душу...
Мальчик возвращается с подносом, на котором булочки, кувшин молока, куски колбасы и... конфеты!
- Садись сюда, ешь, - подросток ставит еду на стол и, угадывая мою физическую слабость, начинает помогать мне подняться, чуть задевая рану на груди. Я вскрикиваю и снова опускаюсь на пол, - Что, рука?
- Нет... Вот... - я задираю рубашку, демонстрируя огромную зашитую рану и всё-таки поднимаюсь.
- Да как же ты по улице ходишь, рана свежая. А вдруг заражение? Да ты вообще слаб, - Стефано сажает меня за стол и наливает молоко. Но вот злая усмешка судьбы! Теперь, когда у меня появилась возможность нормально поесть, боль заставляет меня быть равнодушным к пище.
- Я никому не нужен, и себе в том числе, так что... Ничего страшного
- Нужен. Теперь ты мне нужен, - мальчик садится напротив, кусая губы.
- Заведи себе лучше собачку, какую-нибудь дорогую... - Я не хочу его обидеть, но продолжаю мысль, - Собачка лучше бездомного друга, работающего на панели. Ты еще юн, и не понимаешь нашей разницы. Но я не твой круг, и ты скоро это почувствуешь.
- Замолчи! - мои слова, кажется, обидели Стефано, - Ты считаешь меня черствым...
- Нет, просто с собачкой проблем меньше, а радости больше. А любить тебя будет что я, что собачка, одинаково...
- Хватит!
- Прости... Давай о твоем дяде, - я смотрю на молоко и конфеты, но боль от раны утихает слишком медленно.
- Да, только ешь...
- Поговорим, и я поем.
- Ладно, - Стефано успокоился, - Рассказывай, эта от него рана?
- Да... После того разговора с тобой, когда я отдал тебе монетку, я убежал куда глаза глядят. Шел, не разбирая дороги, пока не оказался в тупике. Признаюсь, я плакал... В этот момент меня окликнул мужчина и предложил деньги за секс. Это был твой дядя... Я дал согласие. Всё шло как обычно, но в один момент я почувствовал тревогу... Твой дядя вытащил нож и начал пытаться меня зарезать, мы боролись, от этого осталась рана. А я ударил его по голове камнем и сбежал, - Я делаю глоток молока и понимаю, что не могу от него оторваться, как же вкусно... Я выпиваю стакан залпом и снова чувствую неловкость перед Стефано, который изо всех сил старается меня не стеснять, - А за несколько дней до моей встречи с этим маньяком погиб один из наших... Мальчик, младше меня. Его буквально искромсали ножом, причем убивали во время секса. Человек, с которым он ушел, подходит под описание твоего дяди.
- Что же делать... Надо обратиться в полицию.
- Не надо. Просто не езжай с ним, и всё. Я не верю, что полиция задержит этого богача. А вот меня за торговлю телом упекут за решетку, - Я начинаю есть колбасу с хлебом, только не урча от удовольствия, - Когда он уезжает и насколько?
- Послезавтра, на два месяца... О черт! - по коридору слышатся шаги, и Стефано, который лучше знает порядки этого дома, за несколько секунд запихивает меня под кровать, а сам садится за стол, на мое место.
- Почему ты ешь не в гостиной? - густой женский голос, оборки платья, я нервничаю и из-за этого чувствую, как у меня начинает чесаться всё тело. Так всегда бывает, когда нельзя шевелиться.
- Простите, мама... Просто не хотел беспокоить служанку, - мальчик сохраняет поразительное хладнокровие, что меня очень радует.
- Хорошо, доедай, раз уж начал. Я по делу... Послезавтра твой дядя едет в Шотландию, и я решила, что тебе будет полезно поехать с ним. Это ненадолго, безопасно и интересно. Ты же хотел?
- Я передумал.
- Почему? Глупости. Собирайся, это редкая возможность попутешествовать, - женщина подошла к Стефано и, кажется, до него коснулась или поцеловала.
- Мама, я не хочу...
- Хочешь... И не смей спорить, - я снова слышу шелест платья, юбка плывет к двери, исчезая за ней. Я вылезаю из-под кровати, встречая тревожный взгляд Стефано:
- Кристофер... И что теперь делать?

[Дмитрий Крамер]

Глава 5
Считается, что безвыходного положения не бывает. Я вылезаю из-под кровати и жую булку, раздумывая над тем, как быть Стефано. Тот ходит по комнате, затем резко останавливается.
- А может... Обойдется?
Я смотрю на него, потом сокрушено мотаю головой.
- В лучшем случае он тебя развратит. Ты хочешь смотреть на него голого? Хочешь узнать, зачем мужчины используют попку мальчиков?
- А зачем?
Я опускаю глаза. Господи, мне бы эту наивность! Я молчу, поглядывая на конфеты. Я не хочу отвечать на его вопросы, я не хочу чтобы он знал что вообще люди друг с другом делают. Но он, кажется, начал догадываться. Его щеки наливаются румянцем.
- Так с тобой именно это делают, да?
- А еще я беру в рот, - я вскакиваю из-за стола и отворачиваюсь.
- Извини...
- За что? Да, я этим занимаюсь, так что ты меня никак не обидел. Просто это не самое приятное занятие, вот и всё. Точнее, это может быть приятным, но не тогда, когда тебя за вечер пользует три разных человека, которые тебе противны. Тогда это ад, Стефано, это ад. Хочешь узнать что это такое спать с чужим мужиком, пожалуйста, езжай с дядей в Шотландию. Только смотри, чтобы он тебя не убил! - я поворачиваюсь к мальчику, скрипя зубами, но у него настолько виноватый вид, что я тут же остываю.
- Что мне делать? - он снова садится на диван, поджимая ноги, - Может, рассказать обо всем маме?
- А она мне поверит? Кто ей ближе, я, обычная городская шлюха, или твой дядя, который ей братом приходится? - я судорожно соображаю, не зная, что предпринять. Так и посоветоваться не с кем. Как жаль, что у меня нет умных друзей. Жаль, что у меня вообще нет друзей...
- Не поверит... Она презирает тех, кто беднее.
- Ты сбежишь.
- Сбегу?
- На два дня. Потом вернешься, и всё выложишь маме. Как есть, - я беру конфету и кладу в рот.
- А почему ей не сказать сейчас?
- Если она тебе не поверит, то отправит с дядей. А если она не поверит тебе после его отъезда, у тебя будет 2 месяца, чтобы ее убедить. Ну или что-то придумать.
- Не у меня, у нас... - пытается поправить меня Стефано.
- У нас, - эхом повторяю я, зная, что как только эта история всплывет наружу, мы с моим другом больше никогда не увидимся. Уж его родители постараются. Да и меня отправят либо в приют для бедных, либо в тюрьму.
- А куда я сбегу?
- У тебя есть деньги?
- Да, немного...
- Ну вот и отлично. Снимешь номер в гостинице, поживешь там пару дней, потом вернешься.
- Может, маме записку оставить?
- Не надо... - я доедаю всё, что есть на столе. Давно я не получал такое наслаждение от еды. Точнее, никогда. Стефано ходит по комнате, затем открывает шкатулку и вынимает оттуда монеты, пересчитывает.
- Тут хватит и на неделю! Знаешь, я хочу, чтобы ты был со мной в этой гостинице. Тебе же негде ночевать, а мне одному будет скучно... - подросток растерянно улыбается, явно боясь, что я откажусь. Но как я откажусь от его общества? Я утвердительно киваю головой, и его лицо мгновенно озаряется.
- Я тебя переодену! Не обижайся, просто так мы вызовем подозрения, а если ты будешь в моей одежде... - в ответ я растерянно молчу, а он уже открывает шкаф, вытаскивая брюки, сюртук... - Давай, скорее! А то, не дай бог, нас тут застанут.
Я соглашаюсь с его доводами, тем более, что в глубине души мне страстно хочется одеть этот костюм. Может, в нем я действительно стану похож на обычного мальчика? И Стефано не будет стыдно со мной идти. Брюки и сюртук почти что впору, только я слишком худощав, но это ничего. Мы на цыпочках выходим из особняка, стараясь оставаться незамеченными. Вот только в самый последний момент я вижу полную грузную женщину в фартуке.
- Мистер Блек, куда вы?
Черт, это к Стефано.
- Заметила, быстрее! - он берет меня за руку, и мы бежим по тротуару, сворачивая то в один, то в другой переулок. Наконец, запыхавшись, мы останавливаемся.
- Ничего страшного, всё равно ведь всё расскажешь...
- И то правда. Куда пойдем?
Я оглядываюсь по сторонам... Уж кто-то, а такая крыса, как я, знает город вдоль и поперек.
- Туда, - я веду его в одну недорогую гостиницу, недалеко отсюда. Между тем я не перестаю размышлять о маньяке, - Стефано, а чем занимается твой дядя?
- Не знаю, что связано с полицией, только он не полицейский... Он при должности.
- Да?.. - мое тело покрывается испариной, хотя я стараюсь не показывать вида. Вот это попал так попал. Его никогда не прижмут.
- Наверно, это очень плохо?
- Очень... - Мы оплачиваем гостиницу и поднимаемся в номер. Что же делать? В голове возникает единственное правильное, на мой взгляд, решение: убить его. Только когда? Я не знаю, когда этот маньяк вернется. Но, может, Стефан знает, когда он уедет... - Когда поезд у твоего дяди? Точно время знаешь?
- В 3.10 после полудня, послезавтра. А зачем тебе?
- Хочу узнать, когда тебе можно будет возвращаться домой, - Нет ничего проще незаметно пробраться сквозь толпу и ударить ножом в бок этого подонка. А даже если и поймают, это не страшно. Жизнь шлюхи, смерть на виселице. Но, может, хоть один грех спишется? Как там в Библии? Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих? Странный я человек, сколько грешу, душа как в саже, а всё равно в рай хочется. Только убью я этого негодяя не потому, чтобы грехи списать, просто я не хочу, чтобы он причинил зло еще кому-то. Моему другу... А вот и гостиница.

[Дмитрий Крамер]

Глава 6
Небольшой двухместный номер, с ванной. Скромный, даже слишком для такого мальчика, как Стефано. И необыкновенно роскошный для меня.
- Я хочу помыться...
- Да, Кристофер, конечно. А я придумаю, что бы нам поесть, - я быстро иду в ванную, по пути снимая рубашку. Наверное, это и есть рай. Ванна, еда... Я включаю воду, холодную и горячую и, не дождавшись, пока вода наберется полностью, погружаюсь в нее. Как приятно и в ту же секунду снова боль. Свежая рана. Я быстро приподнимаюсь, размышляя, что делать. Полежать не получится. А вот сесть, погрузив на весу спину, можно. Что я и делаю. Вода быстро становится грязной. Я со вздохом беру мочалку и начинаю медленно оттирать себя, затем мою голову, набираю ванну второй раз и снова моюсь.
- Ты как принцесса, провел в ванной целый час! - Стефано смеется, глядя на меня. Он выглядит счастливым, а я... Я тоже счастлив, но мне не свойственна беззаботность, хотя я бы сейчас от нее не отказался. На столе обед. Или ужин? Темнеет... Я сажусь за стол, и мы принимаемся за пищу, - Кристофер, расскажи о себе что-нибудь.
- Что рассказать? - я ем, поглядывая на Стефано, понимая, что всё, что я могу поведать, не для его ушей, - Ты лучше о себе...
И он пускается в рассказ о школе, о маме, сестре... Я слушаю его с интересом, и перед моими глазами проплывают все эти люди, события, ситуации.
- Кстати, а давай полежим вместе? - я смотрю на своего друга, не понимая, чего он хочет. Хотя, наверное, просто, полежать.
- Давай... - обед закончен, и я, раздевшись до трусов, ныряю в кровать. Он пристраивается рядом и аккуратно обнимает меня за талию.
- Кристофер, у меня такой вопрос... - я вижу, как мальчик краснеет и, чтобы его успокоить, я касаюсь его спины, поглаживая.
- Какой вопрос?
- А ты... Только за деньги спишь?
- Ну... Не знаю... В смысле... - меня выбивает из колеи его вопрос. А действительно, я ведь никогда ни с кем не спал просто так, по любви. Хотя, кто меня любил? Да никто, - А какая разница?
- Я хочу узнать, если вдруг рядом будет человек, который предложит тебе просто. Ну не за деньги, а за так. Потому что симпатия, и у тебя, и у него. Ты бы согласился?
- Не знаю, мне никогда не предлагали за так... Понимаешь, я проститутка, а для того, чтобы спать по любви, нужно, чтобы в тебе видели не только молодое тело.
- А если я предложу?
- Что? - я поворачиваю голову к Стефано, который красный как рак, - Даже не думай. Не надо растрачивать себя на эксперименты со шлюхами. Тем более, что я заразный. Во мне побывало не менее сотни человек, о чем ты.
- Кристофер...
- Нет.
- А если я всё равно тобой овладею? - Стефано садится на постель, не спуская с меня глаз.
- В дядю пошел? - подросток кривится на мою реплику, но продолжает.
- Нет! Я тебе нравлюсь.
- С чего ты взял? - я только не смеюсь, глядя на обескураженное лицо мальчишки. Не буду я с тобой спать, рано тебе еще до такой гадости опускаться.
- Значит... Ты обманул меня? Ты врал всё это время?
- Нет, я не врал... Просто я вижу в тебе друга, точнее, хотел бы видеть. Я тебе друг. А кого ты видишь во мне, большой вопрос.
- Я не знаю...
- И я не знаю. Так что успокойся.
- Ты меня отвергаешь? - я вижу, как напряглись мышцы его лица, на виске бьется жилка, а я лишь усмехаюсь.
- Ты меня еще потом благодарить будешь за мой отказ... - я посматриваю на его трусики и вижу небольшой бугорок, - Ванна там, можешь облегчить свою участь и лечь спать.
- Я тебе заплачу...
- Что?
- Я заплачу тебе... Сколько? - теперь краснею я... Ярость накрывает меня, в воздухе разносится звонкий звук пощечины.
- Я не продаюсь!
- Ты продаешься! - моя оплеуха разозлила Стефано, и он хватает меня за горло, прижимая к кровати. - Да кто ты такой, чтобы меня бить! Ты же проститутка! Почему ты меня отвергаешь! Я всё равно возьму, что мне нравится!
Я и не думал, что внутри этого мальчика сидит дьявол. Он свободной рукой спускает мне трусы, а затем переворачивает на живот, явно намереваясь изнасиловать.
Я пытаюсь сопротивляться, но не могу драться с ним так, как с его дядей. Я не могу его бить, мне жалко его бить, хотя то, что он хочет со мной сделать, окончательно разрушит то доброе, что осталось во мне от этого грёбаного, вонючего мира. Но у меня нет сил сопротивляться. Мне становится жаль, что я сбежал от этого извращенца. Лучше бы он меня прикончил. Между тем Стефано вывернул мне здоровую руку и потирается о ягодицы своим возбужденным членом. Отчаяние - ничто по сравнению с тем, что я сейчас чувствую.
- С тебя две монеты, Стефано, - мой голос становится металлическим и глухим, - одну отнесешь моему сутенеру, Джимми, вторую отдашь моей матери, он скажет, как ее найти.
- Кристофер...
- Если хочешь, чтобы я тебе отсосал, с тебя три монеты! - я не шевелюсь, не могу. Проститутка... От этого ни в одной ванне не отмоешься. Я для всех проститутка, и для него, для Стефано. Он почему-то отпускает мою руку, - Сказал бы сразу, что ты от меня хочешь. Хотя, какая разница? Что притих?
Я поворачиваюсь. На моем друге (Хотя, какой он мне друг? Очередной клиент) снова одеты трусы, он сидит на коленях, глядя вниз.
- Что? Передумал? Дорого слишком для такой потрепанной шлюхи как я? Прости, но дешевле не получается! Ниже цены только на старух! - у меня, кажется, начинается истерика, но я не хочу сдерживаться. Зачем сдерживаться? Перед кем?
- Кристофер, - мальчишка говорит совсем шепотом, - Прости... Это всё моя злость и похоть...
- Нет, ты всё правильно сказал... - я натягиваю трусы и встаю с постели, мальчишка поднимается следом, - Просто я, я слишком много о себе возомнил. Забыл, кто я, и кто ты.
- Ты мне действительно нравишься... - у меня снова темнеет в глазах от злости.
- Нравлюсь? Нравлюсь?! Тогда плати три монеты, и я тебя обслужу! Если нравлюсь! - я хватаю его за плечи, но больная рука неприятно щелкает, и я, прикусив губу, отхожу в сторону, - У тебя пять минут на раздумье, пока я одеваюсь. Или я тебя обслуживаю сейчас и ухожу, или ухожу просто. Ну что, стало жаль денег? Знаешь, мне бы тоже на себя стало жаль денег, - Я натягиваю брюки. Его брюки! Но мне не в чем идти, хотя далеко я не собираюсь. До набережной Темзы, к мосту. Стоп! А как же его дядя? К черту! Хватит! Хватит с меня...
- Кристофер, не уходи...
- Мое место на улице, или тебе хочется иметь персональную живую игрушку? Да, я слышал, что у богатых свои причуды, - моя злость на мальчишку постепенно спадает, остается только обида. Зверская, ужасная обида.
- Я тебя не отпущу.
- Отстань, - я направляюсь к двери, но Стефано подбегает ко мне и хватает за талию, отчего я не могу сделать ни шагу, - Отпусти меня...
- Нет, если ты уйдешь, ты ведь никогда больше не вернешься.
- Не вернусь...
- Я не отпущу тебя, - я жутко устал, но снова собираюсь с силами, пытаясь вырваться, однако Стефано вцепился в меня мертвой хваткой и снова тащит к кровати.
- Решил всё-таки трахнуть?
- Нет, Кристофер... - мы заваливаемся на постель, я снова пытаюсь встать, но он несильно ударяет меня в грудь, вызывая приступ боли от свежей раны. Я тихо вскрикиваю и хватаюсь за рубашку, - Прости, я забыл, что ты ранен. Ты не уйдешь от меня! Думай что хочешь, но не уйдешь. Я не отпущу... - с этими словами он обнимает меня, фиксируя, и замирает. Я успокаиваюсь, безысходность убаюкивает меня, чувствую только, как он касается своими губами моей шеи и потирается о нее щекой. Мне хорошо, приятно, но обида не уходит и я не могу ничего с этим поделать.
- Если бы перед тобой был мальчик из богатой семьи, ты бы так с ним не поступал, - я смотрю на потолок, чувствуя прикосновение губ и ресничек Стефано, - Знаешь, я столько усилий потратил, чтобы ты не воспринимал меня как ничтожество. А сейчас понимаю, что зря. Как у вас говорят, у аристократов? Главное быть, а не казаться. Я понял свое место, мистер Блек...
- Не надо...
Стефано хочет что-то сказать, но дверь внезапно распахивается, и на пороге появляется дядя.

[Дмитрий Крамер]

Глава 7
Стефано замирает, я лишь чувствую, как начинает бешено биться его сердце. Между тем маньяк закрывает за собой дверь и спокойно подходит к кровати.
- Мистер Блэк, да вы шлюху сняли... - кажется, его не удивляет мое присутствие в обществе Стефано, как и двусмысленность позы, в которой мы лежим. Он искал нас, и он нас нашел. Мой друг резко вскакивает, но тут же получает мощный удар в челюсть, отчего оказывается на полу. Я лежу спокойно... А что делать? Если я не мог справиться со Стефано, то с его дядей-маньяком уж точно тягаться бессмысленно.
- А ты что развалился?
В ответ я лишь пожимаю плечами.
- Хотите, я вам отсосу? - я произношу это буднично, пытаясь понять, есть ли выход. Между тем Стефано пытается подняться, но получает удар ногой в живот.
- Ты идиот? - мужчина смотрит на меня как на спятившего, я же, видя его недоумение, продолжаю.
- Три монеты за всё... Стефано уже заплатил, но вы помешали ему... И мне...
На изверге то же самое пальто, что и в нашу последнюю встречу, а это значит, что за пазухой нож...
- Дядя Джон, - мужчина поворачивается к мальчишке, я же, пользуясь тем, что он на меня не смотрит, показываю жестами, чтобы он молчал. Тот кажется, понимает, - Меня, наверно, мама ищет? Вы... - мальчишка начинает заикаться, но усилием воли берет себя в руки, - Вы не говорите ей, что я с мальчиком целовался...
Дядя смотрит то на меня, то на Стефано, гадая, догадались ли мы, что он маньяк? Но меня-то он точно узнал.
- Мистер... - я пытаюсь быть как можно более спокойным, - Если хотите, я обслужу вас обоих, и разойдемся миром...
- Что ты сказал?
Кажется, мне удается роль клинического идиота. Я лежу, не шевелясь, а вот в глазах этого ублюдка появляются огоньки похоти. Между тем включается Стефано, который, кажется, усвоил правила игры.
- Дядя Джон, не рассказывайте матери обо всем, пожалуйста... Я всё, что хотите, сделаю, - мужчина снова смотрит на моего друга, а я киваю ему, молодец. Между тем маньяк снова смотрит то на меня, то на Стефано.
- Раздевайтесь оба.
Я выполняю его приказ, мой друг, глядя на меня, тоже. Похоже, подонок решил развлечься по полной программе. Он сбрасывает с себя рубашку и брюки, не переставая за нами внимательно следить. Затем он подходит ко мне и дергает за больную руку. Я с воем скатываюсь с кровати, вызывая у него дикую усмешку. Но мне не стыдно, мне важно, чтобы он поверил в то, что я неспособен сопротивляться. Стефано медленно приподнимается, но дядя снимает ремень брюк и завязывает руки у него за спиной. Черт, кажется не поверил... Если только это не игра такая. Я сижу на полу, как есть.
- Что ж, мальчики... Любите шалить, любите и отдуваться. Да, Стефано? Учти, если после сегодняшнего хоть что-то пикнешь матери, я расскажу, как застал тебя в объятиях шлюхи мужского пола. Понятно?
Мальчишка испуганно кивает, а я понимаю, что, видимо, судьба с сегодняшнего дня начать ему жить половой жизнью. Но пока дядя заинтересован мной. Видимо, запомнил мои таланты по части секса. Странно, что сейчас, в самый страшный и гнетущий момент, я не испытываю никаких эмоций.
- Ты, шлюха, отсасываешь, - маньяк поворачивается лицом к Стефано, который так и замер, сидя на коленях, а я подползаю к ногам мужчины.
- Три монеты...
- На, шваль, - он берет брюки, достает оттуда деньги и кидает на пол. Затем снимает трусы, и я принимаюсь за работу. Он снова запускает руку мне в волосы, а я посасываю ему головку, постепенно вбирая член полностью. Я понимаю, что конечная цель его - это Стефано. А еще я понимаю, что нож сейчас не при нем, а в пальто, которое валяется на полу в углу комнаты. Но действовать пока рано. Главное, чтобы по окончании минета он не свернул мне шею, как цыпленку. А он скорее всего так и поступит, после чего изнасилует Стефано и убьет его, как малыша Алекса. И что делать? Я выпускаю член изо рта и произношу.
- Присядьте на кровать, я вам сделаю кое-что очень приятное.
Мужчина повинуется, я раздвигаю ему ноги и веду языком по уздечке к анусу, тут же начиная ласкать дырочку. Он сладострастно стонет, явно довольный качеством услуг.
- Стефано, отсоси мне... - черт, как-то идет не по плану. Ну ладно.
- А еще можно, чтобы вы трахали Стефано, а я лизал вам... - я говорю это, не поворачиваясь к моему другу. Он молчит. Странно, что он до сих пор мне верит. Умный мальчик.
- Да... - кажется, маньяку идея нравится. Его член достаточно возбужден, поэтому он без раздумий облокачивает о кровать мальчишку, который бледен, как полотно. Прости, Стефано, что тебе придется это пережить. Мужчина охватывает связанного подростка за бедра и начинает пытаться ввести в него свой член, который просто не желает входить в такое узкое отверстие. Я молча смотрю на это, думая о том, сколько времени нужно, чтобы добраться до ножа. Между тем маньяк сжимает горло племяннику, отчего тот слабеет.
- Вылизывай мне! - я подчиняюсь, а подонок, наконец-то входит в плоть Стефано. Тот хрипит от боли, но дядя резко всаживает, не заботясь о разрывах, и тут же, с глухим стоном, начинает трахать тонкое невинное тело. Я тут же кидаюсь к пальто. Вот и нож. Даже кровь с него не смыл, скотина. Маньяк запрокинул голову и долбит моего друга, самое чистое невинное существо на свете. Мразь. Я хватаю его за волосы, оттягиваю голову и резким движением разрезаю ему горло, как барану. Он мгновенно слабеет, хрипит и заваливается назад, освобождая от своего присутствия Стефано. Тот поворачивает свое бледное, залитое слезами лицо и вскрикивает в ужасе, глядя на потоки крови из горла этого подонка. Я роняю нож, понимая, что не в силах сдвинуться с места, меня мутит. Красная лужа увеличивается под моими ногами, а я, глядя на нее, чувствую, что красный цвет превращается в черный, и я падаю в эту черноту.

[Дмитрий Крамер]

Глава 8
Черный цвет, оказывается, имеет температуру. Мне он казался горячим, потом холодным... Тогда я приоткрывал глаза и чувствовал что-то влажное у себя на лбу. Тряпку? Потом снова жар... А потом... Я просыпаюсь. В небольшой комнате. Чувствуя сильную слабость, я поворачиваю голову. Рядом сидит незнакомая женщина в белом переднике. Увидев, что я открыл глаза, она ласково улыбается.
- Как ты?
- Я в тюрьме? - первое, что приходит мне в голову.
- Конечно же, нет! Я сейчас приведу миссис Блек, она просила позвать ее, когда ты очнешься.
Женщина уходит, а через несколько минут появляется мама Стефано. Изящная, высокая, моложавая. Я смотрю на нее, не зная, как себя вести, что сказать. Но она говорит сама.
- Кристофер... - женщина теребит в руках платок, хотя и пытается не показывать свое волнение, - Мне Стефано всё рассказал... В подробностях. Спасибо, что защитили моего сына от Джона... Хоть и так...
- Мне жаль, мэм...
- Нет, не оправдывайтесь. Ничего, он отошел от шока. Про вас спрашивает.
Я грустно улыбаюсь, думая о моем друге, а еще о том, что скоро мне придется вернуться на панель. Тогда лучше больше Стефано не показываться.
- Я рада, что вы гостите у нас...
- Я тоже рад, что не на улице, - женщина замолкает, а я продолжаю, - Миссис Блэк, спасибо, что приютили. Я от души вам благодарен, но... Вы не могли бы мне помочь?
- Как?
- Я хотел бы иметь работу. Я думаю, для вас не секрет, чем я зарабатываю себе на жизнь. Знаете, если мне придется туда вернуться... - я замолкаю и отвожу глаза. Что ей сказать? Какая ей разница до меня.
- Вам нужно сперва выздороветь, и мы поговорим о делах...
- Я понимаю, что вы не готовы сейчас что-то сказать мне... У меня повреждена рука, и работу мне найти, конечно, сложно. Меня из-за этого уволили с фабрики...
- Ваша рука заживает.
- Что?
- Пока вы были без сознания, доктор ее сломал и снова вправил. Она будет зарастать.
- Мэм... - я нервно трогаю руку и понимаю, что она туго забинтована. Отчаяние накрывает меня, - Что вы наделали. Я теперь и на панели не смогу полгода работать! Я теперь совсем упал в цене! Хотя... Может, Джимми меня пожалеет. Но кому приятно снимать калеку...
- Тише, - женщина дотрагивается до моего плеча, стараясь успокоить. - Пока вы не выздоровеете весь, вы будете жить тут. И пока ваша рука не заживет.
- А потом я куда денусь? Да лучше выгоните меня, или усыпите.
- Почему?
- Потому что как я вернусь после этого на улицу? Изнеженный, сытый? Привыкший общаться с нормальными людьми? - я кусаю губы, стараясь не заплакать. В этот момент в комнату вбегает Стефано и прыгает на кровать, прямо мне в ноги. Мать недовольно на него косится, но молчит, видимо, не желая расстраивать замечанием еще не отошедшего до конца от шока сына.
- Куда ты пойдешь? Ты никуда не пойдешь, да мама? Мы ведь что-нибудь придумаем? Хочешь у нас работать?
Стефано смотрит на меня, потом на мать, та чуть улыбается.
- Мама, мы найдем ведь Кристоферу какую-нибудь работу? Пожалуйста...
- Конечно, милый, я обещаю, - она улыбается и дотрагивается до волос сына, - Кристофер хороший, мы поможем ему.
- Спасибо! - Стефано подползает к изголовью кровати и начинает трепать мои волосы, весело смеясь и радуясь, как ребенок. Женщина же поднимается и выходит из комнаты, - Ты тут останешься, ты будешь со мной, всегда! - я поворачиваю голову к Стефано, не зная что ответить.
- Зачем я тебе?
- Глупый! Как же я рад, что ты тут! - мальчик ложится рядом и обнимает меня, утыкаясь носом мне в грудь, - Прости меня за ту выходку, Кристофер.
Я не могу злиться, тем более что я сам виноват перед ним. Этот чертов дядя всё-таки успел лишить его невинности. Но я не хочу пока что об этом вспоминать, и не могу долго держать обиду на Стефано. Я лежу, обессилевший, чувствуя, как мою шею он снова покрывает поцелуями.
- Я до тебя не домогаюсь, я просто... - мальчик аккуратно касается губами моей щеки, - Тебя ведь можно целовать, ты не обижаешься?
- Нет, Стефано, я не обижаюсь, ни капли.

[Дмитрий Крамер]

Глава 9
Я в этом доме уже четыре дня, и до сих пор не верю в это. Не верю в эту белую теплую постель, не верю в стакан молока каждое утро. Иногда ко мне прибегает Мэри - маленькая сестричка Стефано, ей всего пять лет. У нее пухлые щечки, светло-русые кудри до плеч и бесчисленные оборочки на платье. Я теперь могу разглядеть ее ближе. Я лежу, боясь до нее коснуться, будто это фарфоровая кукла, а она протягивает мне каждый раз что-то, что раздобыла на кухне: куски сахара, булочку или леденцы. И тараторит:
- Ешь, скорее, пока мама не видит! - и воровито оглядывается по сторонам. Я послушно заглатываю ее гостинец, она гладит меня по щеке, смеется и убегает. Стефано знает об этой игре, как и, наверно, все в доме. Меня это смущает. Непривычная ласка и тепло незнакомых людей. Я не привык к этому, поэтому, оставаясь один, я поворачиваюсь лицом к окну и тревожно прислушиваюсь к звукам улицы. Что я хочу там услышать? Или, скорее... Что боюсь услышать? Каждую ночь мне снится, что в комнату заходят полицейские, грубо стаскивают меня с кровати и тащат куда-то в ночь. А еще снится тот самый тупик, где я обслуживал клиентов, будто я до сих пор там работаю. И каждое утро я просыпаюсь с одной и той же мыслью: а что, если мне придется туда вернуться? От этой мысли меня знобит, и тогда я нервно тереблю одеяло, напряженно думая, как же избежать этого?
- Кристофер, как ты сегодня? - Дверь открывается, и в комнату заходит Стефано, садится на постель и тут же начинает поглаживать мне волосы, - Ты грустный, почему?
- Я не грустный...
- Плохо себя чувствуешь?
- Нет, мне лучше, - удивительно, но то, что я боялся больше всего - а именно кошмаров с образом окровавленного маньяка, воспоминаний об убийстве, страхов... Этого нет. Наверное, потому, что панель страшнее маньяка, а может, еще и потому что я, наверно, подонок, который не боится бога. А как еще меня назвать, если воспоминание о том, как я перерезаю этому ублюдку горло, не вызывает у меня никаких эмоций?
- О чем ты задумался?
- Ни о чем... - я пытаюсь улыбнуться, но Стефано недоволен.
- Ты не доверяешь мне?
- Доверяю...
- Тогда я хочу знать, что тебя беспокоит.
- Что я вернусь на панель, когда выздоровлю, - я отвожу глаза. Как же я ненавижу обсуждать свой образ жизни со Стефано! Но о маньяке я заводить разговор не собираюсь, это не самая лучшая тема для моего друга.
- Не вернешься ты туда, я поговорю с мамой, и она что-нибудь придумает.
Я молчу, понимая, что самое лучшее, что придумает его мама, это сдать меня в сиротский приют. А я туда не хочу, там не будет Стефано. Тем более, что подобные богоугодные заведения хуже тюрьмы.
- Кристофер...
- Что? - мальчишка снова хочет что-то спросить и, судя по тому, что он сидит как на иголках, вопрос опять коснется секса.
- Я постоянно вспоминаю тот вечер, когда пришел дядя, - я молчу, немного напрягаясь, - ты тогда ртом... - Стефано показывает пальцем на свой рот, затем резко опускает руку, - Почему-то это из головы не выходит.
А у меня не выходит из головы, как тебя в задницу трахнули, но я молчу же... И сейчас я молчу. Потому что ты жертва насильника, а я шлюха.
- И что?
- А потом ты его удовлетворил... ниже.
- Хватит! - я взрываюсь, а он тут же опускает голову. Только ему ни черта не стыдно, и я это вижу, - Что ты от меня хочешь?
- Ты был голенький... Так красиво...
- Что красиво?
- Ты... Когда ты стоял на коленях, а потом...
- А потом я перерезал ему горло, - я оскаливаюсь, но мальчишка вдруг странно меняется в лице, и я вижу то ли восторг, то ли восхищение.
- Ты такой сильный!
- Очень. Короче, ты хочешь, чтобы я тебе отсосал, - конечно, восхищен он. Льстит, причем грубо.
- Ты мне нравишься.
- Ты забыл, чем закончился наш предыдущий разговор на эту тему?
- Нет, помню... Но это ведь не повторится.
- Если ты не замолчишь, то повторится.
Стефано в ответ тяжело дышит, насупившись. Ничего, перетопчешься.
- Я найду себе другого друга.
- Я себя не навязываю. Мне сейчас уйти?
- Нет!
Ну вот, опять. Стефано ложится на постель и крепко меня обнимает.
- Я люблю тебя...
- Ты любишь маму и сестру, а я тебя интересую несколько в ином плане... - я не шевелюсь, идти сейчас мне не в чем и некуда. Да и сил никаких нет.
- Я могу тебя хотя бы поцеловать?
- Ты и так это делаешь, когда захочешь.
- Но ты мне не отвечаешь.
- Да? - а ведь действительно, когда он меня ласкает, я лежу, полузакрыв глаза и не шевелюсь. Но не из гордости, а потому что... Не знаю, но мне не хочется касаться его своими губами. Как будто они грязные и я боюсь его запачкать.
- Ты даже не помнишь, целовал меня или нет! Тебе плевать! Ты меня не любишь...
- Какой ты нудный...
В ответ мальчишка кладет мне руки на плечи и касается языком моих губ. Получается очень неумело и даже щекотно, и из меня вырывается легкий смешок. Стефано резко поднимает голову, его лицо искажает ярость.
- Смеешься? Ты надо мной смеешься? Что я целоваться не умею? - я уже жалею о своей несдержанности, но поздно.
- Стефано, я не смеюсь, просто щекотно.
- Потому что я никогда не целовался! Ты первый! А ты смеешься. Конечно, ты опытный, а я... Ты специально так себя ведешь!
- Как?
- Ты мне отказываешь, дразнишь только. Я тебе не нравлюсь?
- Нравишься, просто тебе рано...
- Замолчи! - мальчишка сдирает с меня одеяло и садится мне на живот, придерживая коленом здоровую руку. Затем чуть наклоняется, и я чувствую его напряженный член.
- Слезь с меня, - я стараюсь говорить твердо, но он слишком зол, чтобы воспринимать.
- Я тебя буду целовать, пока не научусь!
- Я что, манекен что ли? - еще один смешок оказался лишним. Хотя, предыдущий был тоже лишний. Стефано наотмашь бьет меня по лицу, отчего я ощущаю болезненное тепло в щеке.
- Так будешь меня целовать?
- Буду... - я отвечаю шепотом, не поворачивая головы, не шевелясь и глядя на дверь, - только не бей меня.
- Кристофер! - злость моего друга носит уже иной характер, а я ловлю себя на мысли, что сейчас я получаю странное удовольствие от его злости, от пощечины, и мне хочется провоцировать его еще и еще, - Ты опять меня ставишь на место, когда я прав, почему?
- Потому что ты не прав.
- Прав! Ты пользуешься тем, что у тебя такое положение, и если я начинаю домогаться, сразу строишь из себя жертву. А если бы ты был как я, обычный, то я бы уже...
- И что бы ты сделал? - я приподнимаю брови, а он высвобождает мою руку, кладет ее себе на промежность, и я чувствую выступающий бугорок сквозь ткань его брюк.
- Хоть потрогай меня, Кристофер, я постоянно о тебе думаю... - в этот момент в коридоре раздаются шаги, и мальчишка с акробатической ловкостью спрыгивает с кровати, тут же накрывая меня одеялом. Дверь открывается, и в комнату заходит служанка.
- Мистер Блек, вас зовет мать, сегодня вечером к нам приедут гости.
- Кто?
- Мистер Джек Беккет.
- Кто?! - Стефано так удивлен, что даже не пытается этого скрыть
- Джек Беккет, - служанка с каменным лицом выходит из комнаты, а подросток смотрит на дверь, как завороженный.
- Кто это? - глядя на мальчишку, я чувствую жуткое волнение, хотя еще не знаю, что происходит.
- Это Джек... Сын моего дяди... Того, что...
- У него есть дети?! - я сажусь на постель с вытаращенными глазами, - И они будут тут?
- Да... Дочь и сын. Сын сейчас и приедет...
- А сколько ему?
- Семнадцать.

[Дмитрий Крамер]

Глава 10
Сегодня неделя моего пребывания в этом доме, и можно выйти из комнаты. Только я не хочу, боюсь. Стефано всё свободное время проводит у меня, но к нам так часто заходит служанка, что времени и возможности от души поприставать ко мне у него нет. А я и рад. Мне нравится на него просто смотреть и думать о том, что я уже целых семь дней ни с кем не трахался. Может, я стану чище? Хотя, нет, не стану. Просто я больше не запачкаюсь, а эту грязь время не сотрет. Ну и ладно. Я всё меньше думаю о панели. Я решил для себя, что пока каждое утро передо мной ставят стакан с молоком, вспоминать о всех своих несчастьях просто преступление. Но есть кое-что, что волнует нас обоих. Это Джек Беккет. Я не видел его ни разу, хотя он обо мне уже спрашивал. Поэтому выходить из комнаты мне не хочется. Кто знает, что у него на уме? А я уверен, что ничего хорошего.
Вчера Стефано принес мне кипу газет, наивно полагая, что их содержание меня обрадует. Там на передовицах новостей рассказывалось обо мне - безвестной шлюхе, убившей страшного маньяка. Вот только ни слова о Стефано - его родители неплохо заплатили полиции, чтобы его имя нигде не появилось. И это правильно, так что все лавры теперь принадлежат мне. В них меня и похоронят. Я не показал Стефано, что меня ни капли не радует такая слава, а он, глупыш, восхищен мной, думает, что это почетно, попасть в такую историю.
Я уверен, что Джек Беккет тоже читает газеты. И мне его жаль. Каково это - читать про то, что твой отец снимал мальчиков и жестоко убивал их? Теперь все на него будут показывать пальцем, даже самые добрые люди, а таких мало. Люди вообще злые, и я это давно заметил. И что странно, что в бедных кварталах все злые, что в богатых. Я ведь раньше думал, что люди злые потому, что они несчастные и нищие, потому что их судьба обделила. А оказывается, причина в чем-то другом, только я еще не разобрался, в чем именно. Вот дядя, тот же самый, зачем убивал? Но, наверное, это не от злости, а для развлечения.
От мыслей меня отвлекает хлопок двери. Стефано.
- Ты оделся? Ух ты, и не узнать, такой красивый... - мальчишка подходит ко мне вплотную и проводит ладонью по спине. Я давно уже потерял свое личное пространство в его обществе. Его не стало, но я не жалуюсь.
- Спасибо, мне тоже нравится эта одежда. Она замечательная, - я не показываю, что мне очень нравятся его касания, - Знаешь, мне не хочется выходить отсюда. Тут было хорошо, я отвык от мира, а теперь... Мне почему-то страшно.
- Но ведь я рядом!
- Ты ребенок, Стефано...
- А ты?
- Не знаю. Что там Джек Беккет? - мне не стыдно признаться в своем страхе перед ним. Наверное, мне уже давно ничего не стыдно.
- Он не знает, что дядя тогда меня... Ну ты понял.
- Понял. Ему преподнесли газетную версию? - в которой расписано, что маньяк изнасиловал только меня. Интересно, как можно изнасиловать проститутку? Не заплатить?
- Да, чтобы он не чувствовал себя ущемленным в моем обществе, - Стефано отводит глаза, а я киваю, хотя ясно, что тут забота не о Джеке вовсе. Ему-то чего стесняться? Что двоюродного брата изнасиловали? Ему это как слону дробинка, на фоне известий об отце, - Кристофер, пока мы не вышли из комнаты...
- Что ты хочешь?
- Поцеловать тебя, - Стефано прижимает меня к стене и по-детски касается моих губ своими, затем крепко обнимает меня, и я чувствую его возбуждение. Я отвечаю на поцелуй, хотя и не охотно. Он резко отпускает меня, - Кристофер, я тебе совсем не нравлюсь?
- Нравишься, - я опускаю глаза. Какой странный вопрос, это же очевидно.
- Но твое тело говорит о другом, - Стефано касается рукой моего члена, который не желает подниматься, - Ты никогда меня не хочешь.
Я чувствую нарастающую панику. А ведь он прав. Я не хочу. Что со мной? Я почему-то перестал об этом думать в последние недели, а то и месяцы. Клиентов никогда не волновало, хочет ли проститутка, и это было просто. Нагнулся, и всё. Да, я не хотел их... Но почему это перешло и на Стефано? Господи, я не могу, я бессилен... Эта мысль бьется в голове, как об оконное стекло залетевшая птица. Но я же молод, почему я не могу? Почему? И главное, он это видит, знает. Шлюха, у которой не стоит. Что хуже?
- Прости...
- За что? - Стефано снова касается меня губами, но я его отталкиваю, шаря глазами где-то на уровне пола.
- Нет, не надо. Я... - а что я? Я выскакиваю за дверь и несусь по незнакомому коридору, не зная куда. Зря я думал, что мне не бывает стыдно. Еще как бывает. Я бегу по какой-то лестнице, ища выход, сперва вверх, потом вниз и окончательно запутываюсь. Белый особняк слишком огромный, и мне не удается сбежать, хотя я и не знаю куда. Я останавливаюсь, чтобы перевести дух. Слишком слаб, во всем. И снова срываюсь с места, бегу, не глядя вперед, пока не натыкаюсь на чье-то мощное тело.
- Куда спешишь? - Молодой незнакомый насмешливый голос. Я поднимаю глаза. Не может быть... Как похож. Лицом, только помоложе, а тело гораздо мощнее. Беккет-младший.
- Простите...
- Ты Кристофер, - парень сверлит меня взглядом, а я бледнею от ужаса, - Хорошо ты тут пригрелся. Не каждой шлюхе так везет, как тебе. А что с рукой? - Джек хватает меня за пальцы и тянет на себя. Я вскрикиваю от боли, вызывая на его лице нечто наподобие улыбки. Откуда он меня знает? Видел? Ну конечно... Фото для полиции, которое потом перешло в газеты.
- Мне жаль по поводу мистера Беккета... - я не успеваю договорить, он бьет меня кулаком по лицу так, что я скатываюсь на пол, ударяясь больной рукой.
- Не смей даже произносить имя моего отца своим поганым ртом.
Ко мне подбегает служанка, а Джек разворачивается и идет дальше. Я с трудом поднимаюсь, глядя ему в след, чувствуя сводящую боль в скуле. В голове каша, среди которой только одна мысль: Джек Беккет от меня не отстанет.

[Дмитрий Крамер]

Глава 11
Я не стал говорить Стефано, что пообщался с Беккетом. Улыбаюсь, как прежде, хотя сердце сжимает тревога. Давно ли я начал так бояться? Мне кажется, Джек за каждым углом, то с ножом, то с плетью, и хотя это мое нездоровое воспаленное воображение, но кошмар наяву мне мешает жить и наслаждаться теплом и уютом. На следующий вечер после встречи с ним я обнаружил на подушке сложенный вдвое листочек. Я его медленно развернул и увидел нарисованный чернилами череп, а внизу - какую-то надпись. Странный этот Беккет... Я ведь не умею читать. И те газеты, что приносил Стефано, читал он мне вслух, а не я сам. Я еще раз посмотрел в листочек. Без сомнения, адресат был Джек. Вот только что там? Простая угроза? Какие-то условия? Глупец...
Ночью я сплю плохо. Снова снятся кошмары, но это уже не панель. Я вижу мертвое тело Беккета-старшего, который движется на меня с перерезанным горлом, а я стою и не могу пошевелиться. Только кричу, до бесконечности кричу.
Я просыпаюсь среди ночи, меня трясет служанка, которая живет в соседней каморке. Я ее разбудил криками, и старушка в аккуратном белом чепце и круглых очках с тревогой смотрит на меня, шепча.
- Тише, мальчик, тише. Тут никого нет...
Я смотрю на нее, понимая, как по-идиотски я выгляжу, как я труслив и сколько хлопот я доставляю. Мне становится стыдно, но воспоминания о кошмаре не дают мне до конца успокоиться. Мое сердце готово выскочить из груди, и я невольно смотрю на дверь, боясь, что страшное мертвое тело ввалится в комнату, чтобы меня убить. Служанка касается рукой моего мокрого лба и заявляет, что я очень горячий. Я пытаюсь ее убедить, что ничего страшного не происходит, но это действительно добрая женщина. Она выходит из комнаты и возвращается с чаем, заваренным на травах. Я пью его, я очень хочу пить. Потом я ложусь на подушки, понимая, что, кажется, действительно заболел. Как глупо! И ведь это не простуда, я жил на улице и не болел! Это страх... Мое желание избежать встречи с Джеком. Может, мне на самом деле ничего не угрожает? Но чертова записка...
Старушка уходит, а я, поворочавшись еще часа два, наконец-то засыпаю. На этот раз мне ничего не снится, сплошная чернота.
Меня будит Стефано. Служанка уже сообщила миссис Блек, что я болен, и вот мой друг принес мне пару яблок.
- Доброе утро, тебя не стали будить... Что с тобой? Мне сказали, ты кричал ночью, - мальчик гладит меня по волосам, проводит пальцами по щеке.
- Кошмары... Мне так стыдно, от меня столько хлопот. Как вы меня только не выгнали еще...
- Тебя?! - Стефано берет меня за руку, - Кристофер, что ты говоришь, я тебя не отпущу отсюда.
- Спасибо, - я расползаюсь в улыбке.
- Что ты хочешь? Я принесу... Говори, - мальчишка садится ко мне ближе и снова трогает лицо, лоб, - Как ты себя чувствуешь?
- Неплохо... У меня просьба, - я настороженно смотрю на мальчика, понимая, что то, что я попрошу, гораздо дороже тех сладостей, который мне он готов принести, - Научи меня читать.
- Я... - мальчик удивлен моей просьбе, но тут же кивает, - Я постараюсь, вот только не знаю, как у меня это получится.
- Я буду очень стараться, поэтому получится.
- Ну хорошо, только, - в глазах Стефано начинают играть чертики, - Что мне за это будет?
- Я обязательно должен расплачиваться? - мне не нравится такая постановка вопроса, но мальчик, видимо, твердо решил настоять на своем.
- Да, мы всё равно будем вместе. Как ты не поймешь?
- Мы и так вместе...
- Я хочу не этого, я хочу, чтобы ты целовал меня, а не только смотрел! - капризный ребенок, но я не собираюсь идти на поводу у него.
- Не надо меня учить, я думал, ты мне просто поможешь. Денег у меня нет, а отрабатывать телом я не хочу.
- Кристофер! Ты невыносим, сколько можно? - мальчишка явно обижен на меня, хотя я не чувствую своей вины. Я поднимаюсь с кровати и начинаю одеваться, не обращая внимания на его яростные взгляды, - Ты всему Лондону давал, а мне нет! Для меня ты недоступен...
Я набрасываю на себя рубашку и скрещиваю руки на груди. Да, я демонстрирую ему обиду и злость, но на деле я прекрасно понимаю Стефано и уверен, что эти упреки никогда не закончатся. А что будет, если я уступлю? Ведь он разлюбит меня, точнее, потеряет интерес. И я лишусь его.
- Пока ты не станешь совершеннолетним, между нами ничего не будет.
- Что?! Да пошел ты! - Стефано резко разворачивается и выскакивает за дверь. Теперь точно грамоте не обучит, а, может, даже и выгонит, потому что толку от меня никакого. А если я уступлю, всё равно, познав меня, будет искать предмет более привлекательный и из своего круга.
Я вздыхаю и ложусь на кровать поверх покрывала. Я снова ощущаю одиночество. Наивно думать, что между мной и Стефано возможна дружба. Где я и где он... Такой стройный, красивый, богатый. Он еще расцветет, станет привлекательнее, интереснее. Его ожидает такое красивое светлое будущее. А я? Куда мне? Может, сбежать сейчас? Сбежать из этой жизни? Хочется плакать. Кому плакать? Некому.
Я сам не замечаю, как проваливаюсь в сон. Наверно, я действительно немного болен.

[Дмитрий Крамер]

Глава 12
Вот уже три дня Стефано со мной не разговаривает, демонстративно не обращает на меня внимания, отчего мне становится совершенно неуютно и страшно в этом доме. Я пытаюсь с ним заговорить, но он лишь пожимает плечами и идет мимо. Несколько раз меня посещала мысль уйти из этого дома, только идти мне некуда, да еще со сломанной рукой. И я понимаю, что если покину этот дом, то обратной дороги уже не будет.
Вчера я подошел к миссис Блек и слезно начал просить, чтобы она мне дала хоть какую-нибудь работу. Эта милая, достойная женщина долго не соглашалась, но потом отвела меня на кухню и перепоручила миссис Олридж - экономке, чтобы она нашла мне занятие по силам. Теперь в мои обязанности входит перебирать крупы, подметать, бегать с поручениями. Мелочь, но я очень стараюсь, поэтому миссис Олридж довольна, хотя ей трудно угодить. Это сухощавая старая дева с каменным лицом и зализанными волосами. Я работал на кухне несколько дней, когда она подошла ко мне сама, вечером и спросила, как я знаю Евангелие. Я честно признался, что очень плохо, но, вопреки ожиданиям, она не стала на меня ругаться, а посадила рядом с собой и прочитала несколько глав. Я старался всё запомнить, но это было тяжело и непривычно. Миссис Олридж сказала, что будет заниматься со мной постоянно и даже научит читать. Не знаю почему, но мне в ее обществе тепло и спокойно, хотя она никогда не улыбается. Она занимается мною, и хотя я понимаю, что ее обучение никогда не выйдет за рамки религиозного образования, я благодарен ей за заботу. У меня никогда не было никакого образования. Поэтому я стараюсь ей помогать по мере сил, чтобы оправдать ее усилия. Я никогда не спорю с ней, хотя ее нотации о рае и преисподней, о жизни и смерти мне кажутся очень поверхностными. Миссис Олридж пытается меня убедить, что в аду хуже, чем тут. Но ведь и тут плохо, особенно в трущобах. Наверное, у дьявола хорошая фантазия, раз он для преисподней может придумать что-то позаковырестей, чем то, что случалось со мною.
Прошло около десяти дней с момента моей ссоры со Стефано, и, наконец, он подошел ко мне. Я вижу, что он недоволен тем, что я нашел друзей кроме него. Он обижен, он думает, что его экзекуция, пытка равнодушием не принесла результата.
- Ты меня не любишь, - Стефано отвел меня в какую-то каморку в дальнем углу дома, где никто не бывает, - Ты гордец.
- Я? Как будто это я с тобой не разговаривал...
- Ты думаешь, что я ничего не значу в этом доме? Что ты нашел эту экономку и теперь можешь во мне не нуждаться, так? - мальчик злится на меня и явно ревнует. Зло ревнует.
- Ты хочешь мне доказать, что ты хозяин моего положения, так? - я отвожу глаза, мне грустно и обидно, - Думаешь, меня испугать тем, что выгонишь меня отсюда?
- Ты готов уйти из этого дома, но не ответить мне взаимностью!
- Но ты слишком юн... И это не то, что нужно юному лорду.
- А то ты знаешь, что нужно юному лорду! - Стефано подходит вплотную и начинает целовать меня в губы. Его движения резкие, сильные руки прижимают меня к стене, он готов к моему возможному сопротивлению. Я отворачиваю лицо, за что получаю пощечину, - Я тут хозяин, не смей сопротивляться! Иначе... Иначе я не буду вообще с тобой разговаривать, ты перестанешь для меня существовать, ясно?!
- Да, - я киваю. Какой смысл уже сопротивляться? Будь что будет, - Как скажешь, Стефано, - Я обнимаю его здоровой рукой за талию и начинаю целовать, он тут же размякает и добреет, правда, не теряясь и начиная раздевать меня и себя. Он уже готов, его орган работает идеально, как часы. Я - нет. Но Стефано с этим уже смирился. Я снимаю брюки и белье, опускаюсь на колени и беру в рот. Мой друг сдавленно вздыхает и хватает меня за волосы. Я чувствую, как подергивается его член, как мальчик начинает постанывать, облокотившись о стену. Я вожу губами по его возбужденному члену, заглатываю глубже, постепенно увеличивая темп.
- Я тебя хочу так, всего, - мальчик отталкивает меня, я понимаю, что вторжение в мою дырочку - это то, что больше всего интересует Стефано. Его любопытство безгранично. В каморке есть небольшая койка, я встаю на колени на пол и опираюсь на нее грудью.
- Только надо это делать аккуратно, входи медленно, ладно?
- Да, - возбужденный голос сзади. Сомневаюсь, что он меня услышал. Я расслабляюсь, подаю бедра к моему другу, и он постепенно начинает входить. Но, видимо, не выдержав, тут же срывается на жесткий темп, отчего койка скрипит и стучит о стену.
- Нас услышат, тише... - но он увлечен, а я только и могу, что ждать, когда он кончит. Внезапно мне приходит в голову мысль, что я очень нездоров, раз не получаю сексуального удовольствия от контакта с любимым. Я не могу расслабиться. Особенно в этом доме, куда может зайти кто угодно в любой момент. А Стефано об этом не думает, он врывается на всю длину, постанывая, держа меня за ягодицы. Он уже близится к вершине блаженства. Еще несколько толчков, и его семя вливается в меня. Мальчик кончает, но не выходит из меня какое-то время, наслаждаясь. Наконец, всё закончилось.
- Ну что? - он выглядит счастливым, а я... Будто выполнил свою работу. Гадкое чувство. Почему оно возникло? Стефано одевается, глядя на меня со сладкой улыбкой.
- Ты принес мне массу удовольствия, - мальчик подходит ко мне и целует в губы. Я отвечаю, стараясь не показывать, что отчего-то расстроен. Хотя, всё и так ясно. Удовольствие... Всё ради этого. Любви нет, дружбы нет, есть удовольствие.
- Я постараюсь тебя удовлетворять так долго, как ты этого захочешь, - Стефано не чувствует отчаяния в моем голосе, он слишком доволен собой.
- Да, и когда я этого захочу, - самодовольная улыбка расползается по лицу. Я одеваюсь, ничего не отвечая. Пусть играется. Пока не надоем. Я молча выхожу из каморки и иду спать. Мне сейчас кажется, что еще чуть-чуть, и я начну ненавидеть Стефано.

[Дмитрий Крамер]

Глава 13
Вот уже несколько дней одно и то же. Почти каждую ночь мы уединяемся со Стефано в каком-нибудь дальнем уголке этого огромного дома, где он наслаждается моим телом. В мои обязанности входит немного: облокотиться о кровать или встать к стене и прогнуться. Всё. Стефано не нужно ничего особенного, хотя, возможно, это только пока что. Его не волнует, что я не получаю от этого удовольствия, он не понимает, что я могу не хотеть. Я доступен для него, и Стефано этим пользуется. В конце он целует меня в губы и каждый идет по своим комнатам. Однажды я не выдерживаю. Когда наше свидание подходит к концу, вместо того, чтобы предоставить губы для поцелуя, я отворачиваюсь. Это повергает его в изумление.
- Кристофер, в чем дело?
- Ни в чем. Я не хочу, чтобы ты меня целовал.
- Это еще почему? - в голосе слышна обида, на пополам с агрессией.
- Потому что шлюх не целуют, - я одеваюсь, стараясь сдерживать слезы.
- Ты не шлюха... Ты мне нравишься.
- Да, нравлюсь, - я не смотрю на Стефано, но он поворачивает меня к себе, - Ты во мне видишь тело для удовлетворения своих желаний. Мне противно это.
- Это не так, ну чего ты? - мальчик снова пытается поцеловать меня, но я отстаняюсь.
- Я не хочу, чтобы мы занимались этим. Тем более, если нас застанут, мне придется крайне плохо.
- Перестань, не застанут, - Стефано недовольно сжимает губы. Видимо, он надеялся, что я всегда под рукой буду и не посмею рыпаться. Что скажешь? Высшее сословие, наверно, они все такие. Собственники.
- Я не хочу. Я не хочу вообще заниматься этим, мне противно, это грязь. Я не готов, пойми, не готов к этому.
- А мне нравится.
- Отстань! - я вырываюсь из его рук и надеваю рубашку, - Ты не слушаешь меня, не понимаешь. А мне миссис Блек в глаза смотреть стыдно. Она не знает, что я осмеливаюсь вносить в ее дом разврат и похоть.
- Какой ты моралист... - Стефано недобро на меня смотрит, затем начинает одеваться, - Но ты от меня всё равно не отделаешься. Ты мой друг, ты понимаешь это?
- Кто? Друг? Не знал, что признак дружбы - это интимная близость, - я направляюсь к двери, - Я не хочу тебя, не хочу никого. Я устал от этого. Может, когда-нибудь, это пройдет. Но не сейчас. Пойми меня...
Стефано в ответ только молчит. Не собирается он разделять мои проблемы и страхи, и это очевидно. Я иду по коридору, глядя под ноги, в пол, и тут мне путь перегрождает массивная фигура. Джек Беккет, а я уже почти забыл, что тебя надо бояться.
- Что, и тут нашел клиентуру? - насмешливый металлический голос, от которого я сжимаюсь. Говорит парень, видимо, наугад, но меня передергивает.
- Пропустите меня, пожалуйста, мне надо идти спать.
- Ты пойдешь спать когда я скажу, или не пойдешь вообще. Слышишь, проститутка, беги, спасайся, - мальчишка достает нож и прикладывает к моему горлу, - Если я тебя увижу тут еще раз, ты сдохнешь. А для всех ты пропадешь. Думаешь, ты кому-то тут нужен? Кто-то будет тебя искать? Я перережу тебе горло и закопаю в саду.
Я смотрю на лезвие, на холодные глаза Джека и только сглатываю. Страшно. А кому я тут нужен? Стефано?
- Я уйду, только дайте пару дней, чтобы мне дали двухнедельное жалование, - я умоляюще смотрю на Джека, - У меня ведь ничего нет, совсем. Только одежда.
- Хорошо... - странно, что Беккет с легкостью соглашается. Видимо, доволен, что не придется меня убивать, марать руки, скажем так, а я уйду сам. Мальчишка убирает нож и удаляется. А я так и остаюсь стоять в коридоре. Меня колотит. Пребывание в этом доме, которое начиналось так хорошо, перерастает в ад. Но Беккет обещал меня два дня не трогать, а Стефано... Потеряет игрушку, найдет новую. А что я? Рука сломана, и это плохо. Остается молиться, что Джимми, мой работодатель, не побрезгует меня взять обратно. Всё-таки он добрый, совсем чуть-чуть, но добрый.

[Дмитрий Крамер]

Глава 14
На следующее утро после встречи с Джеком я иду, как всегда, на кухню помогать мисс Олридж. Она сразу видит, что со мной что-то не так. Отведя в уголок, она внимательно, но в то же время дружелюбно меня рассматривает.
- Что случилось, Кристофер, ты не заболел?
- Нет, всё хорошо, только... Мне деньги нужны, - я пытаюсь улыбнуться, только не получается. На глаза набегают слезы.
- Так... Зачем тебе деньги? - экономка уже пожила на белом свете и чувствует, что мне что-то угрожает. Вот только я не хочу ее в свои проблемы втягивать.
- Всё хорошо, всё хорошо...
- Я не дам тебе денег.
- Это ваше дело, - я понимаю, что дело не в скупости этой женщины, но я уйду и без гроша в кармане...
- Зачем тебе деньги? Что происходит? Ты задолжал кому-то? - мисс Олридж и в голову не придет, что я собираюсь уйти отсюда. Это слишком парадоксально.
- Пожалуйста, не спрашивайте... - я готов заплакать, и она оставляет меня в покое. Возможно, в этом и была наша с ней ошибка. Мне нужно было рассказать, а ей нужно было из меня всё вытрусить. Экономка выходит и вскоре возвращается с моим скромным двухнедельным жалованием.
День проходит как обычно, только он более тихий, чем всегда. Эта тишина, она не снаружи, она сегодня родилась в моей голове и заразила весь мир. Я погружен в себя, стараясь не думать, что мне придется скоро отсюда уйти, мне страшно.
К вечеру меня в комнате ждет Стефано. Его губы поджаты, и я понимаю, что он хочет мне что-то сообщить, что-то такое, что должно задеть меня. Неужели именно таким будет наш последний разговор?
- Я сегодня узнал, что не все мальчики так же безжизненно относятся к сексу, как и ты...
Я отворачиваюсь к окну и только вздыхаю. Какая же ты сволочь, Стефано. Уже успел погулять с кем-то.
- Иди к своим мальчикам.
- Тебе не интересно узнать подробности? - юный аристократ разочарован моей безэмоциональностью. А что он хотел? Ревности? Да, Стефано, мне теперь только и ревновать.
- Мне плевать, уйди...
Мальчишка в ответ молчит. Я оборачиваюсь, и вижу его удивление, досаду и даже что-то наподобие испуга.
- Ты меня разлюбил?
- Да, разлюбил, - я натягиваю на себя нечто подобие улыбки, но он не верит, что я мог к нему остыть.
- Кристофер, но этого не может быть...
- Может. Я думал, в тебе есть душа. Но я ошибся. В таких, как ты есть только воспитание и избалованность, - я горько усмехаюсь, - Ты не умеешь дружить, не умеешь любить. Ты заставил меня тебе отдаваться, зная, что мне тяжело морально и физически заниматься тем, что я делал на панели. Мне тяжело это делать с тобой. Каждый вечер, каждый вечер, когда мы расставались, я чувствовал себя испачканным. А тебе было плевать! Ты хотел удовлетворить свой интерес и похоть, хотя видел, что у меня даже не стоит. Что я бессилен. А, значит, мне не может быть это приятно! А когда я тебе об этом сказал, ты решил меня проучить, а заодно еще понабраться опыта. И у тебя хватает наглости мне заявить об этом! - я замолкаю, молчит и Стефано. Мальчик, кажется, готов заплакать, только мне еще хуже, - Уйди. Я не знаю тебя, мы больше не знакомы...
- Прости меня, Кристофер, - мой бывший друг делает навстречу ко мне несколько шагов, но я его останавливаю.
- Ты мне противен, неужели не ясно? - мой тон становится совсем злым, таким Стефано меня еще не видел. Я не даю ему ни одного шанса, да и зачем? - Уйди!
Мальчик опускает глаза и, всхлипывая, выходит из комнаты. А я падаю на кровать. Последний раз я провожу ночь в столь приличном месте. Господи, ну почему именно меня? За что? Я засыпаю с лицом, мокрым от слез, молясь, чтобы больше никогда не проснуться.
Утро серое и туманное. Где-то издалека уже разносятся гудки фабрик, а я одеваюсь, чтобы незамеченным уйти из этого дома. Я не хочу на панель, не хочу! И я теперь точно уверен, что туда не вернусь. Я слишком устал, надорвался. У меня есть немного денег. Я с утра прогуляюсь по Лондону, а потом закажу обед в какой-нибудь забегаловке, на который потрачу все деньги. Но одну монету я оставлю, я ее пожертвую в какой-нибудь собор, за упокой души. А потом пойду к Темзе.
Я уже готов, я боюсь жить, а умереть, это пожалуйста. Не думаю, что в аду мне будет хуже. Это и есть ад, эта жизнь ад!
Дом я покидаю без приключений. Пустой бульвар. Я иду медленно, куда мне спешить? Людей еще мало, немного холодно. Я заворачиваю за угол и натыкаюсь на двух амбалов. Как будто они меня тут ждали... Что им нужно? Деньги? От такого оборванца, как я? Или мое тело?
На меня сыпятся удар за ударом, я чувствую, как из носа и разбитых губ течет кровь, но я не сопротивляюсь, куда мне. Одно интересно, они меня убьют или им надоест меня калечить раньше? Смех прорывается сквозь мою тишину, их смех. Удар в больную руку. Я не выдерживаю и ору, это по-настоящему больно, а они приподнимают меня с тротуара и тащат в кеб. И только теперь я понимаю, что это ловушка от Джека. Хотя мне уже всё равно. Вот только перед смертью не пообедаю.

[Дмитрий Крамер]

Глава 15
Это моя судьба. Каждый день умирать от безысходности в чреве этого серого туманного города. Я плакал, но служил ему, оправдывая свое низменное призвание, благодаря его за рождение, платя ежедневную дань, не замечая, что он пожирает меня по частям, постоянно лишая меня важного...
Сначала рука, но городу-чудовищу не понравилось мое тело, и он стал высасывать душу, которая была раньше как воздушное пирожное, как безе, белоснежное, как облака. Сама не-винность, не-виновность, не-знание, не-жность, не-приступность. А еще был стыд, кроме всего это сладкого "не". Именно оно теперь мне казалось самым важным, самой прекрасной, мерцавшей в ночи частичкой, это самое "не". Но потом оно испарилось, и черный дым фабрик проник в мою душу, отравив ее. Я исповедуюсь перед самим собой, захлебываясь кровью, отдавая городу последнюю дань. Верно говорят, кто не имеет денег, тот расплачивается собой. Я сполна испытал на себе эту истину. Это ненужное, дикое и бесполезное знание вжилось, врезалось в мою кожу, проникло до костей тонкими ржавыми иголками.
Мама! Она мне никогда не была нужна, но я теперь зову ее. Я зову не ту маму, растрепанную, вечно шатающуюся и сквернословящую алкоголичку, которая не различит меня в ряду пяти таких же мальчиков. Я зову другую, и сейчас, в этот момент жизни, когда двое амбалов монотонно бьют меня железными прутьями, я не хочу верить, что в моей жизни не было нормальной матери. Ведь вся моя история, моя жизнь - это лишь то, что в голове, в памяти. И я смотрю из глубины своих карих глаз на этих убийц и насильников в темном подвале, но я имею права в это не верить! Это неправда, я сегодня буду принцем, а моя мама, она другая, она выше всех женщин, она всем людям мама, кто она? Она Божество, и я снова и снова зову ее, не желая верить, что это я распростерт на полу, без одежды, в крови. А эти иглы, которые они в меня воткнули, в мои гениталии, они самые настоящие и я с трудом сохраняю остатки сознания, утопая в мучительной боли.
- Он зовет маму, - я слышу насмешливый голос. Хотя, им жутко. Я ведь знаю, что жутко. Джек пытался со мной разговаривать, он пытался меня пугать, он говорил о своем отце, которого я убил. Он так и не увидел во мне хоть каких-то чувств по этому поводу. Их нет и никогда не было. Может, если бы это произошло два-три года назад...
А сегодня я отвечал ему не по тексту. Он хотел услышать об отце, а я рассказывал, как часто засматривался на витрины магазинов, а меня отпугивали господа в костюмах, опасаясь, что я захочу что-то украсть. И что я думал, что в белых особняках все счастливые, но потом понял, что ежедневный стакан молока не делает никого счастливым. И даже меня, хотя я практически всю жизнь мечтал об этом. Джек в ответ свалил меня на пол и снова начал мучить. Из разбитой головы идет кровь. Между ног, внутри себя, я чувствую какую-то железную палку, которую они засунули бог знает как глубоко, порвав мне всё внутри, наверное, до самого желудка. Как я еще жив? Или, может, я не жив вовсе?
Я продолжаю разговаривать, но не с Джеком, а со своей матерью, которая родила меня, принца. Напоследок я говорю об этом своим мучителям, что я принц. Беккет теряется перед моим безумием, как и эти амбалы. Они думают, я сошел с ума от страха и боли. Нет, я не сошел с ума, просто мне больше нечем платить этому городу.
Он забрал у меня всё, даже последние остатки стыдливости, и сколько бы они меня не насиловали, я только чувствую на себе улыбку, орошенную слезами. Никто меня теперь не заставит покраснеть и почувствовать неловкость, стыд. Они меня избивают ногами, потому что эти тупые, озлобленные животные не знают иных способов доставить мне страдания. Иголки? Что может быть больнее иголок в глазах прохожих, которые презрительно смотрят на тебя, когда ты ждешь возле чугунного фонаря своего клиента. Только и они для меня отупели.
Мама... Мои мучители исчезают в темноту. Или я исчезаю для них, да это и не так важно. Это меня теперь нет, конечно, а я уже забыл, за что они меня били. Кто я, кто они, где мы все, в каком аду, что я делал плохого. Меня нет больше. Я теперь понимаю, что это значит, когда говорят: "Его нет на белом свете". Это когда вокруг тебя тьма. А там, где свет, лежит твое измученное окровавленное тело, вокруг которого, немного растерянные, перетаптываются с ноги на ногу убийцы. Они теперь испытывают что-то наподобие неловкости, как человек, который долго что-то рассказывает, вдруг только заметив, что собеседник давно покинул комнату.
Темнота прерывается, и я действительно вижу свою маму. И рука у меня вдруг зажила, и всё тело перестало кровоточить и ныть, а на мне появилась одежда, чистая, без единого пятнышка. А мама мне улыбается, и ведет куда-то, где не будет больше гудков завода, трущоб, закоулков, убийц, насильников. Где не предаст друг, где не надо угождать и не нужно просить. Мама, куда ты ведешь меня? Нет таких мест на земле. А это и не земля вовсе. И мама... Она одна мама для всех, и теперь я принц, и на мне белые одежды.

Да, написано мягко, но по эмоциям жестко. Два в одном. Понравилось,но несколько режут слух высказывания Кристофера в разговоре со Стефано.

мне тяжело морально и физически заниматься тем, что я делал на панели

Для уличного мальчишки это слишком правильная речь.Но это просто мое восприятие. Смысл- Вот и делай после этого добро людям.Может и остался мальчишка бы жить.Правильная поговорка.Удачи и вдохновения.

[Fate Malfoy]

Нравится. "Девочка со спичками" на сюжет Джека-потрошителя, и написано хорошо. Были претензии по стилю там, где говорит пацан, мол, слишком взрослые рассуждения, но, по сути, такая жизнь заставляет взрослеть гораздо старше, поэтому они были отметены)
Заставил мысленно аплодировать этот кусок:
Это моя судьба. Каждый день умирать от безысходности в чреве этого серого туманного города. Я плакал, но служил ему, оправдывая свое низменное призвание, благодаря его за рождение, платя ежедневную дань, не замечая, что он пожирает меня по частям, постоянно лишая меня важного...
Сначала рука, но городу-чудовищу не понравилось мое тело, и он стал высасывать душу, которая была раньше как воздушное пирожное, как безе, белоснежное, как облака. Сама не-винность, не-виновность, не-знание, не-жность, не-приступность. А еще был стыд, кроме всего это сладкого "не". Именно оно теперь мне казалось самым важным, самой прекрасной, мерцавшей в ночи частичкой, это самое "не". Но потом оно испарилось, и черный дым фабрик проник в мою душу, отравив ее. Я исповедуюсь перед самим собой, захлебываясь кровью, отдавая городу последнюю дань. Верно говорят, кто не имеет денег, тот расплачивается собой. Я сполна испытал на себе эту истину. Это ненужное, дикое и бесполезное знание вжилось, врезалось в мою кожу, проникло до костей тонкими ржавыми иголками.
За то, что описан город, как живое существо, как персонаж, а Лондон того времени - тот еще гниющий монстр, за это огромное спасибо. Последний кусок реально сильный.
Еще здорово то, что персонажей вы "отпускаете", то есть они достаточно психологичны, ощущаются довольно живыми.
Чтоб не захваливать уж совсем . Много того, на чем глаз "спотыкается", в основном это стилистические недочеты, но это нетрудно исправить)

Почему и не захваливать.Хвалите это стимул автору.

[Дмитрий Крамер]

Fate Malfoy, спасибо. рад, что понравилось

Витория1111, добрый человек, спасибо)