Портрет Аделаиды

[Дмитрий Крамер]

Автор: Дмитрий Крамер
Бета: arc en ciel
Рейтинг: NC-17
Жанры: Фемслеш, Романтика, Флафф, PWP, Учебные заведения, Исторические эпохи, Первый раз
Предупреждения: Underage
Размер: Драббл, 3 страницы, 1 часть

Описание:
Строгий английский женский колледж, юные прекрасные создания, субботнее утро...

@темы: ориджиналы, фемслеш

Comments

[Дмитрий Крамер]

Солнце подымалось из-за горы, освещая старый сад закрытого английского колледжа для девочек.
Каменные лавочки, каменные ступени, добротный особняк…
Аккуратно подстриженные кусты роз росли рядами, и их пряный сладковатый запах приятно дурманил, стоило только приблизить лицо к тяжелому роскошному цветку. Темно-красные, белые, розовые. Ирма любила розовые. Поставив их в вазу, она в свободное от уроков время рисовала удивительные букеты акварельными красками, и розы получались, как живые, будто из сада.

— Вчера этого цветка не было… — Аделаида, ее соседка по комнате уже проснулась и подошла к столу, расчесывая свои длинные золотистые волосы. Она напоминала ангела Боттичелли. Казалось, от ее лица исходило сияние, настолько она была красива. — Во сколько ты проснулась, милая?
— С восходом солнца, — Ирма посмотрела на подругу доверчиво и с любовью, — тебе нравится картина?
— Она великолепна. Ты так талантлива.

Художница едва заметно покраснела и прикусила губу. Она всегда смущалась, когда Аделаида ее хвалила. Ирма чем-то напоминала лань — миндалевидные темно-карие глаза, узкое лицо, длинные ресницы.
— Я однажды научусь рисовать по-настоящему, и нарисую тебя…
— Ты уже сможешь. Я видела, как ты нарисовала мисс Браун. Она как живая, — Аделаида провела тонкими пальцами по плечу Ирмы. Обе девушки ещё были в ночных рубашках. Завтрак должен был начаться только через час, суббота…
— Да, но ты не мисс Браун, я боюсь, у меня будут дрожать руки, — от прикосновения девушки Ирма замерла и положила кисточку на стол.
— Почему? — Аделаида взяла подругу за руку и потянула на себя, заставляя подняться. Восходящее солнце освещало ее блестящие локоны и тонкие черты лица. Ее серые глаза были огромны и прекрасны. Она так и не отпустила ладонь художницы, вместо этого нежно поглаживала ее пальцы.

— Потому что я люблю тебя… — Ирма иногда так говорила Аделаиде, но никогда не уточняла, что вкладывает в смысл этих слов. Любовь бывает разная: любовь сестринская, любовь к подруге, общечеловеческая… В свои семнадцать она не знала, как понять чувство, которое ее охватывает, когда она видит Аделаиду. Но сердце начинало биться так сильно, что, казалось, выскочит из груди. Хотелось обнять подругу и осыпать поцелуями ее лицо, шею и даже грудь. От этих мыслей Ирме было очень стыдно.

— И я тебя люблю, — Аделаида поднесла к губам изящные пальцы художницы и с трепетом поцеловала их, — не как сестру, сильнее.
Девушка подняла взгляд на Ирму. Та стояла, зардевшаяся, сжавшаяся:
— Я тоже люблю тебя не как сестру… Но ведь это грешно, понимаешь?
— Любовь не может быть грехом, — Аделаида еще раз коснулась губами пальцев подруги и вдруг обняла, как-то нежно, нежнее, чем когда бы то ни было. — Я постоянно о тебе думаю, и на математике, и на латыни… Я думаю о тебе, когда лежу в кровати и не могу уснуть, думаю о тебе, когда гуляю по саду. Позволь…

Она не договорила. Ирма, сама не зная, как набралась смелости, коснулась ее губ своими губами. Сначала очень робко, боясь, что ее отвергнут. Но девушка ответила на поцелуй. Медленно, не спеша, запустив пальцы в густые длинные волосы, она целовала подругу, с удовольствием, со вкусом. Губы художницы были удивительно нежные. Внизу живота стало приятно горячо.
Разорвав поцелуй Аделаида, не выпуская подругу из объятий, сделала несколько шагов к постели, увлекся ее за собой. Губы Ирмы были чувственно приоткрыты, она дышала ртом, и ее большая грудь тяжело вздымалась.
— Сними рубашку, — предложила художница.
— Снять? — Аделаида прикусила губу, но думала недолго. Расстегнув пуговички и развязав ленточки, она скинула кружевную рубашку из тонкого шелка, оставшись абсолютно обнаженной. — Теперь ты.

Ирма кивнула, но пальцы от волнения не слушались, тогда Аделаида сама помогла подруге. Она расстегнула непослушные пуговицы и, приподняв подол, сняла с девушки ночнушку. Почувствовав себя непривычно обнаженной, художница со вздохом положила ладони на грудь, прикрывая розовые соски. Ее щеки и губы были пунцовыми.
— Ну что ты, не бойся, видишь, я же не боюсь…

— Аделаида нежно поцеловала подругу в губы и чуть надавив на плечо, заставила опуститься на кровать.
— У меня слишком большая грудь, я стесняюсь…
— Чего же ты стесняешься, глупая? — девушка нависла над Ирмой и начала ласкать ее шею, опускаясь ниже. Ей хотелось чего-то особенного, но она никак не могла понять, чего именно. А еще она интуитивно чувствовала, что и подруга хочет того же самого. Она едва заметно выгибалась, как бы подставляя свое тело для поцелуев.

— Я тебе нравлюсь?
— Я люблю тебя…
Ирма убрала руки от груди, и Аделаида коснулась острым язычком ее соска. В ответ девушка застонала и едва заметно раздвинула ноги. Их обоюдное желание начинало обретать очертания. По крайней мере, для Аделаиды. Она ласкала губами и языком грудь Ирмы, с удовольствием наблюдая, как та, сдвинув брови к переносице и прикусив губу, тихо постанывает. Желая себя проверить и убедиться, что все делает правильно, Аделаида коснулась рукой у себя между ног, трогая то место, откуда, казалось, шел жар. И чем больше она целовала грудь подруги, тем этот жар был сильнее. Недолго думая, она стала опускаться ниже, не переставая ласкать гладкую кожу.

— Ты… Ты пойдешь дальше? Я умру от стыда.
— Я только попробую, не волнуйся.
И Аделаида коснулась губами внутренней стороны бедер художницы, которая в ответ изогнулась и подалась вперед, как будто приглашая действовать дальше. Тогда девушка провела языком по нежной, горячей плоти, чувствуя, что хочет также касаться и самой себя. Недолго думая, она запустила руку себе между ног и провела пальцами. Там было также влажно, как и у Ирмы. Ей казалось, будто она играет на каком-то инструменте, похожем на арфу, нежном, издающем прекрасную музыку. И этой музыкой были стоны возлюбленной. Продолжая себя ублажать, она старалась ускорить темп и тут заметила, что подруга замерла и ухватилась пальцами за простыню.

На груди и животе художницы блестели капельки пота. Инстинкт подсказывал, что надо продолжать. И Аделаида продолжила нежно ласкать девушку, пока на мгновение возникшую тишину не разрушил сладостный стон. Бедра Ирмы дернулись, а тело выгнулось. Она дышала ртом, едва заметно дрожа и тихо постанывая. Слишком чувственно, слишком возбуждающе, чтобы не отреагировать. Дождавшись, когда возлюбленная затихнет, Аделаида села на колени и, сделав несколько движений рукой, почувствовала, словно жар внизу живота как будто превращается в электричество, в чистое удовольствие, слишком горячее и приятное, чтобы не застонать, громко и бесстыдно. Ее рука была мокрой, как и простыня.

Когда, девушка, наконец, обрела способность мыслить и приоткрыла глаза, то натолкнулась на внимательный, восхищенный взгляд Ирмы. Она казалась в этот момент еще красивее, чем когда бы то ни было. Художница покачала головой и прошептала:
— Твои глаза стали ярко-синими. Такой я тебя и напишу.